Границы эти, впрочемъ, не смотря на всю ихъ узкость и опредѣленность, на практикѣ вовсе не имѣютъ точнаго очертанія и, сколько ни старается полиція обнять ими всѣ проявленія промышленнаго, профессіональнаго непотребства, послѣднія во множествѣ и на каждомъ шагу ускользаютъ отъ ея блюстительнаго ока и руководящей длани. Естественно, что этой категоріи жертвы общественнаго темперамента всѣми мѣрами стараются избѣжать позорнаго подчиненія санитарно-полицейской ферулѣ; полиція же, наоборотъ, заинтересована въ томъ, чтобы ни одна изъ этихъ жертвъ не ускользнула отъ ея бдительнаго надзора. Вслѣдствіе этого, происходитъ постоянная, въ существѣ дѣла, безобразная травля, тѣмъ болѣе грубая, что полиція наша не отличается, какъ извѣстно, деликатностью и мягкостью пріемовъ, а въ особенности въ отношеніи къ такимъ беззащитнымъ, отверженнымъ и всецѣло подчиненнымъ полицейской опекѣ существамъ, какъ заклейменныя падшія женщины. Власть надъ ними врачебно-полицейскаго комитета, вѣдающаго публичное «непотребство», почти безотчетная и крайне суровая, по смыслу самихъ узаконенныхъ правилъ, изданныхъ для регулированія поведенія этихъ несчастныхъ и для надзора за ними. Довольно вспомнить, что не далѣе, какъ въ 1864 г., только съ изданіемъ судебной реформы, отмѣнено право комитета, по своему усмотрѣнію, сѣчь розгами подчиненныхъ его надзору проститутокъ и примѣнять къ нимъ всякія другія дисциплинарныя и пенитенціарныя мѣры; только съ того времени, этимъ истиннымъ паріямъ общества даны кое-какія человѣческія права,—по крайней мѣрѣ, въ отношеніи судимости онѣ сравнены съ остальными гражданами, такъ какъ дѣла о нихъ стали вѣдаться мировыми судами, на основаніи общихъ узаконеній. Но и до сихъ поръ полиція сохранила надъ ними безъаппеляціонную, неограниченную власть, и потому-то онѣ всѣми силами стараются, особенно на первыхъ порахъ своего паденія, когда еще и стыдъ и чувство женственности несовсѣмъ въ нихъ вывѣтрились отъ веселой жизни, избѣжать полицейской опеки и полицейскаго клейма, въ видѣ ненавистнаго для нихъ, позорнаго желтаго билета—этого, въ своемъ родѣ, волчьяго паспорта, спеціально придуманнаго для врачебно-полицейскаго контроля надъ ними. Отсюда-то и происходитъ вѣчная травля, для веденія которой комитетъ имѣетъ въ своемъ распоряженіи отрядъ спеціалистовъ-сыщиковъ (такъ
Границы эти, впрочем, несмотря на всю их узкость и определенность, на практике вовсе не имеют точного очертания и, сколько ни старается полиция обнять ими все проявления промышленного, профессионального непотребства, последние во множестве и на каждом шагу ускользают от её блюстительного ока и руководящей длани. Естественно, что этой категории жертвы общественного темперамента всеми мерами стараются избежать позорного подчинения санитарно-полицейской феруле; полиция же, наоборот, заинтересована в том, чтобы ни одна из этих жертв не ускользнула от её бдительного надзора. Вследствие этого, происходит постоянная, в существе дела, безобразная травля, тем более грубая, что полиция наша не отличается, как известно, деликатностью и мягкостью приемов, а в особенности в отношении к таким беззащитным, отверженным и всецело подчиненным полицейской опеке существам, как заклейменные падшие женщины. Власть над ними врачебно-полицейского комитета, ведающего публичное «непотребство», почти безотчетная и крайне суровая, по смыслу самих узаконенных правил, изданных для регулирования поведения этих несчастных и для надзора за ними. Довольно вспомнить, что не далее, как в 1864 г., только с изданием судебной реформы, отменено право комитета, по своему усмотрению, сечь розгами подчиненных его надзору проституток и применять к ним всякие другие дисциплинарные и пенитенциарные меры; только с того времени, этим истинным париям общества даны кое-какие человеческие права, — по крайней мере, в отношении судимости они сравнены с остальными гражданами, так как дела о них стали ведаться мировыми судами, на основании общих узаконений. Но и до сих пор полиция сохранила над ними безапелляционную, неограниченную власть, и потому-то они всеми силами стараются, особенно на первых порах своего падения, когда еще и стыд и чувство женственности не совсем в них выветрились от веселой жизни, избежать полицейской опеки и полицейского клейма, в виде ненавистного для них, позорного желтого билета — этого, в своем роде, волчьего паспорта, специально придуманного для врачебно-полицейского контроля над ними. Отсюда-то и происходит вечная травля, для ведения которой комитет имеет в своем распоряжении отряд специалистов-сыщиков (так
