онѣ собой дорожатъ и если мечтаютъ о любви, то не иначе, какъ о законной, освященной супружествомъ. Не представляя собою лично ничего соблазнительнаго, онѣ дѣлаются предметомъ хищническаго ухаживанія со стороны Альфонсовъ изъ-за приданаго. Если приданое крупное, то ухаживатель этого сорта не задумается продать себя формально, сходивъ подъ вѣнецъ; но если ему почему-либо нельзя этого сдѣлать или, какъ говорится, себѣ дороже стоитъ, то онъ кончаетъ тѣмъ, что, вскруживъ голову бѣдной жертвѣ и пріобрѣвъ ея довѣріе обѣщаніемъ жениться, выманиваетъ у нея деньги и улетучивается. Въ судебной практикѣ немало встрѣчалось процессовъ, вчиненныхъ, обманутыми этимъ путемъ, простодушными жертвами дурно адресованной, «поздней любви».
Въ офиціальной статистикѣ квартирной платы въ Петербургѣ, распредѣленной по профессіямъ квартирантовъ, мы нашли одно характеристическое указаніе, которымъ здѣсь и воспользуемся. Оказывается, напр., что театральныя артистки имѣютъ квартиры, въ частности, значительно болѣе цѣнныя, чѣмъ театральные артисты, и вообще принадлежатъ къ категоріи наиболѣе зажиточныхъ въ столицѣ обитателей. Такъ, онѣ платятъ за квартиры, среднимъ счетомъ, до 500 руб. (дороже адвокатовъ)—почти вдвое, сравнительно съ актерами. Отчего-бы это?—Вѣдь средній гонораръ артистокъ за служеніе искусству не только не выше, говоря вообще, гонорара артистовъ, но даже нѣсколько ниже; очень немногія изъ нихъ получаютъ большое жалованье и, во всякомъ случаѣ, такихъ счастливицъ не бываетъ болѣе числа артистовъ-премьеровъ, получающихъ не меньшее вознагражденіе. Чѣмъ-же объяснить эту разительную разницу въ квартирной платѣ?
Ничѣмъ инымъ, какъ догадкой, что извѣстное число артистокъ умножаютъ свой скромный театральный гонораръ сторонними обильными источниками. Источники-же эти текутъ къ нимъ изъ кармановъ поклонниковъ и обожателей, или, на вульгарномъ языкѣ житейской практики, попросту—«содержателей». Путь театральной артистки всегда былъ скользкій—настолько скользкій, что не пасть на немъ и сберечь въ неприкосновенности свою добродѣтель всегда удавалось очень немногимъ. Платоническая меломанія близко граничитъ съ грубымъ сластолюбіемъ, и немного встрѣчается такихъ меломановъ, которые-бы, восхищаясь на сценѣ искусствомъ
они собой дорожат и если мечтают о любви, то не иначе, как о законной, освященной супружеством. Не представляя собою лично ничего соблазнительного, они делаются предметом хищнического ухаживания со стороны Альфонсов из-за приданого. Если приданое крупное, то ухаживатель этого сорта не задумается продать себя формально, сходив под венец; но если ему почему-либо нельзя этого сделать или, как говорится, себе дороже стоит, то он кончает тем, что, вскружив голову бедной жертве и приобрев её доверие обещанием жениться, выманивает у неё деньги и улетучивается. В судебной практике немало встречалось процессов, вчиненных, обманутыми этим путем, простодушными жертвами дурно адресованной, «поздней любви».
В официальной статистике квартирной платы в Петербурге, распределенной по профессиям квартирантов, мы нашли одно характеристическое указание, которым здесь и воспользуемся. Оказывается, напр., что театральные артистки имеют квартиры, в частности, значительно более ценные, чем театральные артисты, и вообще принадлежат к категории наиболее зажиточных в столице обитателей. Так, они платят за квартиры, средним счетом, до 500 руб. (дороже адвокатов) — почти вдвое, сравнительно с актерами. Отчего бы это? — Ведь средний гонорар артисток за служение искусству не только не выше, говоря вообще, гонорара артистов, но даже несколько ниже; очень немногие из них получают большое жалованье и, во всяком случае, таких счастливиц не бывает более числа артистов-премьеров, получающих не меньшее вознаграждение. Чем же объяснить эту разительную разницу в квартирной плате?
Ничем иным, как догадкой, что известное число артисток умножают свой скромный театральный гонорар сторонними обильными источниками. Источники же эти текут к ним из карманов поклонников и обожателей, или, на вульгарном языке житейской практики, попросту — «содержателей». Путь театральной артистки всегда был скользкий — настолько скользкий, что не пасть на нём и сберечь в неприкосновенности свою добродетель всегда удавалось очень немногим. Платоническая меломания близко граничит с грубым сластолюбием, и немного встречается таких меломанов, которые бы, восхищаясь на сцене искусством
