ливали масла в огонь, когда пламя ослабевало. Этих дирижеров было немного: двое в Туркестане и двое в Петербурге; но они были сильны, если не духом, то положением. Душой интриги в Туркестане был Z., титулованный немец с большими родственными связями, с еще большими претензиями на карьеру, но… с ничтожными для нее данными. Это и был злейший враг Скобелев, не прощавший ему его успехов, а между тем сам, сделав весь Кокандский поход, — ни разу нигде ни в чем себя не проявит. Попытка прославиться не удалась ему и после занятия ханства. Но для характеристики князя Z. и его дела приводим письмо командующего войсками округа к начальнику своего штаба. «Когда Скобелев (пишет Кауфман Троцкому) вернулся с гор в Коканд, он оставил в горах с небольшим отрядом полковника князя Z, который тотчас же воспользовался этим, чтобы иметь дело; имел его — дело самое пустое, но в донесении поднял его на высоту великого подвига; себя выставил героем, а самое дело — для того, кто понимает здешние дела, очевидно, нелепо: три раза он разбивает неприятеля на голову. Когда после двух разбитий он хочет отойти на место, избранное им для бивуака, то неприятель не дает ему далее отдохнуть и отрезывает ему путь к бивуаку; он третий раз разбивает его на голову… Сам тяжело ушиблен, лошадь — тоже; и все это выставлено в донесении. Ранеными показаны: сам Z., капитан Ц., есаул Б. и один прапорщик. Оказывается, все здоровы. Тяжело раненых нижних чинов 8; из них в лазарет поступил один. Легко ранено 27 человек. Очевидно, очень легко — никто их не видел. Джигитов ранено 18; из них я нашел одного с переломленной рукой… Вот они хваленые герои. А W. еще говорит, что Z. не чета Скобелеву!»
Этот-то герой, претендовавший на пост Скобелева, пользуясь пребыванием гостившего в Фергане князя X., овладел его волей, настроил его против Скобелева, снабдил инструкциями и вручил ему письмо для передачи своему влиятельному петербургскому другу W. Им вторил третий воинственный, но в мирной обстановке, деятель Y. Дружеские беседы этого трио достигли своей цели, и к приезду Скобелева в Петербург клевета пустила корни.
Скобелев знал, что против него шипели недруги, но был далек оттого, что его ожидало.
XXI.
5 марта 1877 года он представился государю. Неопровержимым документом этого тяжко-памятного для Скобелева события служит подлинное письмо ген. Троцкого к Константину Петровичу Кауфману от 12 марта 1877 года.
«Приехал сюда Михаил Дмитриевич Скобелев. Он пора-
