Очень чувствительный ко всякаго рода критикѣ, аѳинскій демосъ жадно выслушивалъ комплименты себѣ и, повидимому, обязывалъ драматурговъ, готовившихъ пьесы на большіе всенародные праздники, вставлять подробныя восхваленія демократическаго строя. Впечатлѣніе такой вставки, исключительно разсчитанной на то, чтобы угодить демосу, производитъ слѣдующая сцена изъ эврипидовскихъ Ίκίτιδες (Умоляющихъ о защитѣ).
Къ аѳинскому царю Ѳесею обратились съ мольбой о помощи матери героевъ, убитыхъ подъ Ѳивами и оставленныхъ безъ погребенія. Ѳесей идетъ грозной силой на Ѳивы и на пути встрѣчаетъ ѳиванскаго посла. Эта встрѣча не имѣетъ никакого значенія для хода дѣйствія, она инсценирована только для того, чтобы на вызывающія слова ѳиванца Ѳесей могъ развить гордую демократическую программу Аѳинъ. Ѳиванецъ: Кто правитель (τύραννος) земли этой? — Ѳесей: Лживыми словами начинаешь ты свою рѣчь; нѣтъ единаго правителя надъ этимъ свободнымъ городомъ. Народъ здѣсь царствуетъ, смѣняя ежегодно должностныхъ лицъ и равняя богатыхъ въ правахъ съ бѣдными. — Словесный турниръ продолжается, и ѳиванецъ подстрекаетъ защитника демократіи рѣчью, полной обидныхъ замѣчаній: по его мнѣнію, въ республикѣ, гдѣ правитъ чернь (οχλος), выступаютъ вредные, своекорыстные льстецы, добиваясь темныхъ цѣлей; народъ не способенъ самостоятельно разбираться въ дѣлахъ. Бѣдный человѣкъ, копающійся вь полѣ, хотя бы онъ даже получилъ образованіе, развѣ можетъ оторваться отъ своего тяжелаго труда и подняться до пониманія общественнаго блага? И, наконецъ, не обидно ли порядочнымъ людямъ видѣть, какъ пробирается въ важную должность ничтожный человѣкъ, поднявшійся изъ грязи и угодившій народу своимъ краснобайствомъ? Въ отвѣть на это Ѳесей гремитъ горячей апологіей: «Нѣтъ хуже тиранна для общины. При его господствѣ нѣтъ равнаго для всѣхъ права, властвуетъ тоть, кто овладѣлъ закономъ. Другое дѣло, когда законъ утвержденъ и записанъ: слабый и богатый тогда равны передъ судомъ, и даже слабый можетъ выступать обвинителемъ сильнаго. Главный признакъ свободы, это — право каждаго гражданина выступать публично со своимъ мнѣніемъ. Тамъ, гдѣ народъ властелинъ земли (δῆμος αὺθέντης), сохраняется цвѣтъ молодежи, хочется работать и копить богатства; напротивъ, тираннъ губитъ молодое поколѣніе, при немъ небезопасно и нѣть охоты собирать богатства»9.
Демосъ въ качествѣ властителя державы. Къ концу 30‑хъ годовъ, благодаря колонизаціоннымъ предпріятіямъ, развитію коммерческихъ связей, усиленію транзитной торговли, Аѳины становится крупнымъ центромъ товарнаго и денежнаго обмѣна. Казалось, демократія возвратила себѣ всѣ тѣ матеріальныя выгоды, которыя она потеряла отъ военныхъ и дипломатическихъ неудачъ 40‑хъ годовъ. Очень характерны для оцѣнки положенія вещей въ Аѳинахъ тѣ замѣчанія, которыя дѣлаетъ авторъ Псевдоксенофонтовой Политіи. Закоренѣлый олигархъ и врагъ народа, онъ, однако, не можетъ удержаться отъ восторга при видѣ морского могущества Аѳинъ и связаннаго съ нимъ обладанія богатствомъ, которое сходится со всѣхъ концовъ свѣта.
Онъ начинаетъ съ изображенія военныхъ основъ мощи Аѳинъ и переходить къ промышленнымъ. Союзныя и подчиненныя общины, входящія въ аѳинскую державу, разъединены; онѣ нигдѣ не могутъ собрать вмѣстѣ крупныя силы. Вѣдь между ними въ серединѣ море, а повелители моря (θαλχττοκράτορες) все держатъ въ своихъ рукахъ. Они быстро могутъ появиться въ любомъ мѣстѣ и нанести вредъ, запереть сообщенія врагу, и притомъ даже болѣе сильному, чѣмъ они сами: имъ также легко въ случаѣ необходимости отступить. Несравненно труднѣе и рискованнѣе всякаго рода сухопутныя предпріятія; пѣшія войска медленно идутъ, ихъ трудно продовольствовать, и они могутъ передвигаться только черезъ союзныя территоріи. Для всѣхъ тѣхъ, кто господствуетъ на морѣ, нѣтъ этихъ затрудненій. Они могутъ выморитъ голодомъ любого противника; всякій городъ вѣдь держится торговлей и долженъ одно вывозить, другое ввозить къ себѣ. Общее продовольствованіе въ сухопутной странѣ несравненно хуже поставлено, чѣмъ въ морской. Первая можетъ пострадать отъ неурожая; для второй такія явленія безразличны. Вѣдь не на всей земной поверхности одновременно бываетъ неурожай. А оттуда, гдѣ въ данный моментъ изобиліе, владѣтели моря вывезутъ нужные имъ припасы. «Если говорить о вещахъ менѣе важныхъ, то аѳиняне пользуются для своихъ обѣдовъ лакомствами со всѣхъ концовъ: изъ Сициліи, Италіи, Кипра, Египта, Лидіи, Понта, Пелопоннеса; все это открыто имъ благодаря власти ихъ надъ моремъ». Здѣсь авторъ не можетъ удержаться отъ ироніи. «Забирая отовсюду товары, аѳиняне слышатъ всѣ языки и отъ всѣхъ что-нибудь заимствовали. Всѣ греки говорятъ на чистыхъ своихъ нарѣчіяхъ; у аѳинянъ перемѣшались всѣ говоры и обычаи, и греческіе, и варварскіе». Но онъ опять серьезно продолжаетъ: «Богаты между всѣми греками и варварами только аѳиняне. Это — результатъ опять-таки ихъ господства на морѣ. Если есть области, изобилующія строительнымъ матеріаломъ, кому онѣ его продадутъ, какъ не владыкѣ моря? Точно такъ же области или общины, богатыя полотномъ, желѣзомъ и мѣдью, воскомъ и т. д.? Вотъ я, не трудясь нисколько надъ землей, и получу все моремъ». И ни одна община не выдержитъ сравненія съ нашей мореходной, съ гордостью заявляетъ
