стратегическаго плана. Рѣшено было напасть на Аѳины одновременно съ суши и съ моря, а для послѣдней цѣли переправить въ Сароническій заливъ черезъ Истмъ корабли, стоявшіе въ бездѣйствіи близъ Коринѳа послѣ того, какъ ихъ заперъ здѣсь Форміонъ. Но военное устройство пелопоннесскаго союза оказалось непригоднымъ для такихъ сложныхъ и рѣшительныхъ дѣйствій. Прошло лѣто, обычное время набѣга, а крестьяне не хотѣли собираться въ походъ, ссылаясь на предстоящую жатву; коринѳяне послѣ опыта морскихъ сраженій 429 года вовсе не чувствовали расположенія встрѣчаться съ аѳинянами.
Въ Аѳинахъ успѣли снарядить 100 тріеръ, и когда этотъ внушительный флотъ появился у Истма, пелопоннесцы бросили свой планъ и ушли съ перешейка. Между тѣмъ, командованіе въ лесбійской экспедиціи было поручено энергичному Пахесу. Военный составъ аѳинскаго гражданства такъ сократился, что посланные съ этимъ командиромъ 1.000 гоплитовъ должны были сами грести на тріерахъ. Пахесъ обложилъ Митилену широкой осадной стѣной, и городу угрожалъ конецъ. Лишь теперь двинулись спартанцы на помощь возставшимъ; однако адмиралъ Алкидъ оказался такимъ боязливымъ медлителемъ, что эскадра не успѣла доѣхать до Делоса, какъ пришло извѣстіе о капитуляціи Митилены. Сдача произошла отъ причинъ внутреннихъ, очень характерныхъ для соціальнаго положенія во многихъ общинахъ того времени. Спартанскій офицеръ Салэѳъ, руководившій обороной Митилены, рѣшилъ произвести общую вылазку и вооружилъ гоплитами простонародье. Получивъ въ свои руки оружіе, демосъ потребовалъ у олигарховъ раздачи хлѣбныхъ запасовъ, грозя въ противномъ случаѣ передать городъ аѳинянамъ. Тогда олигархи поспѣшили войти вь переговоры о сдачѣ.
Пахесъ выслалъ въ Аѳины множество арестованныхъ митиленцевъ, которыхъ онъ считалъ особенно виновными въ организаціи возстанія. Въ самомъ началѣ 427 года созвано было народное собраніе, гдѣ выступилъ Клеонъ; въ качествѣ политика-матеріалиста онъ говорилъ, что могущество Аѳинъ держится лишь на повинностяхъ союзниковъ, и что только безпощадная строгость можетъ удержать союзъ; нечего поддаваться ложной чувствительности или слѣпому добродушію. Это были обычныя доказательства сторонниковъ террора. Подъ вліяніемъ Клеона экклесія рѣшила казнить не только присланныхъ митиленцевъ, но и все мужское населеніе города, а женщинъ и дѣтей продать въ рабство. Народъ собирался совершитъ не только дикую жестокость, но также крайнюю несправедливость по отношенію къ митиленскому демосу, въ сущности державшему сторону Аѳинъ. Такъ какъ аѳинскія партіи были приблизительно равны по силѣ, то умѣреннымъ удалось добиться созыва на другой день новаго собранія для пересмотра страшнаго приговора; предложеніе умѣренныхъ заключалось въ томъ, чтобы судитъ народнымъ судомъ только тѣхъ митиленцевъ, которые были присланы въ Аѳины, остальное населеніе не трогать, не изгонять и не наказывать25. Оно было принято незначительнымъ большинствомъ, но такъ какъ въ это время со всѣми дѣлами нервно торопились, то приказъ объ исполненіи перваго приговора уже былъ отосланъ Пахесу; снарядили новую тріеру, и митиленцы, находившіеся въ Аѳинахъ, вмѣстѣ со своими аѳинскими друзьями похлопотали о томъ, чтобы гребцы догнали первый корабль, и чтобы новая вѣсть помѣшала начать рѣзню.
Въ этомъ фактѣ характерно еще одно обстоятельство; оно показываетъ, въ какой мѣрѣ война развила непосредственное вмѣшательство экклесіи во всѣ шаги и повороты политики, какъ неуклонно слѣдило народное собраніе за дѣйствіями командировъ. Оно не только давало общія указанія и общія полномочія, не только вело общій контроль и снимало отвѣтственность; въ его средѣ происходила теперь также непрерывная критика дѣйствій стратеговъ; отсюда посылали прямые, точные до мелочей приказы, которые могли парализовать ихъ дѣло, внезапно измѣнить направленіе военныхъ операцій и т. д. Такъ какъ народъ слѣдовалъ при этомъ за своими постоянными совѣтниками, демагогами, которые каждый день могли направлять его мнѣнія, то отсюда и развился своеобразный антагонизмъ между демагогами и стратегами, тогда какъ въ предшествующій періодъ, со времени Мильтіада и кончая Перикломъ, демагогія и стратегія большею частью соединялись въ лицѣ однихъ и тѣхъ же дѣятелей.
На Лесбосѣ города, кромѣ Меѳимны, сохранившей вѣрность Аѳинамъ, потеряли автономію; Митилена выдала военные корабли и должна была допустить разрушеніе городскихъ стѣнъ. На митиленцевъ пала новая повинность: ихъ земли раздѣлили на 3.000 участковъ, изъ которыхъ 300 были отписаны богамъ, остальные 2700 — аѳинскимъ клерухамъ. Старые хозяева остались на своей землѣ, но должны были выплачивать по двѣ мины въ годъ за каждый участокъ новымъ владѣльцамъ. Эти клерухіи были непохожи на прежнія колоніи аѳинянъ; скорѣе онѣ составляли синекуры аѳинскихъ гражданъ, какъ бы въ награду за разореніе, которое они претерпѣли на родинѣ. Съ окончаніемъ лесбійскаго возстанія совпала новая неудача для Аѳинъ въ европейской Греціи: произошло паденіе Платей, которымъ аѳиняне такъ и не рѣшились подать помощь. Когда припасы стали приходить къ концу (женщины и дѣти были при первомъ же нападеніи отосланы въ Аѳины), часть осажденныхъ ночью бѣжала; остальные сдались спартанцамъ, но
