года провести на мѣста стратеговъ, рядомъ съ демократами, своихъ кандидатовъ, между ними Фриниха, искуснаго интригана, бывшаго въ молодости пастухомъ и выдвинувшагося въ качествѣ сикофанта на службѣ демократіи. Цѣлый рядъ такихъ подозрительныхъ демагоговъ, среди нихъ Писандръ, обвинитель олигарховъ въ процессѣ гермокопидовъ, вступили теперь въ антидемократическіе клубы, сохраняя по видимости прежнюю политическую повадку.
Настроенія въ Аѳинахъ. Шумныя и рѣзкія политическія событія способны иногда создавать иллюзію, будто бы все общество подѣлено на партіи, тогда какъ въ дѣйствительности количество людей нейтральныхъ можетъ быть очень велико. Какъ разъ ко времени, предшествующему катастрофѣ демократіи, у насъ есть любопытное свидѣтельство для характеристики настроенія массы безпартійныхъ въ Аѳинахъ. Это — курьезная по формѣ, но, можетъ быть, самая глубокая по содержанію комедія Аристофана, «Лисистрата».
Аристофанъ вообще перемѣнился, начиная съ комедіи «Птицы». Оставаясь, какъ раньше, буффономъ, карикатуристомъ, онъ становится серьезнѣе по существу; въ немъ слышатся настоящія патріотическія и гуманныя чувства, боль за истекающее кровью отечество, жалость къ гражданамъ, утратившимъ человѣческое существованіе. И еще мы съ удивленіемъ замѣчаемъ, что Аристофанъ дѣлается защитникомъ правъ женщинъ. Между прочимъ любопытно отмѣтить, что изъ одиннадцати дошедшихъ до насъ его комедій три посвящены женскому вопросу: «Лисистрата», «Участницы Ѳесмофорій» и «Женщины въ экклесіи». Послѣдняя изъ этихъ пьесъ относится къ 392 году, и о ней мы будемъ говорить въ своемъ мѣстѣ. Что касается первыхъ двухъ, то онѣ принадлежатъ именно 411 году.
Въ «Участницахъ Ѳесмофорій» Аристофанъ беретъ на себя комическую защиту женщинъ противъ Эврипида, слывшаго за женоненавистника, но по настоящему мы присутствуемъ при забавномъ состязаніи двухъ своеобразныхъ апологетовъ существа женщины и ея человѣческихъ правъ. Эврипидъ въ цѣломъ рядѣ своихъ драмъ, въ «Медеѣ», въ «Федрѣ» и др., изображаетъ трагическое развитіе страстей, данныхъ женщинѣ природой; его интересуетъ страданіе женщины, онъ защищаетъ ея право на счастіе и бросаетъ упрекъ міру мужчинъ, которые готовы видѣть въ женщинахъ низшія существа. Аристофану не нравится вообще раздирательность и сантиментализмъ Эврипида, въ частности ему не по сердцу всѣ эти сцены женской ревности, мести, неутолимой любви; но Аристофанъ осуждаетъ Эврипида не потому, что хотѣлъ бы вернуть женщину къ старому прозаическому и подчиненному положенію въ кухнѣ и дѣтской, а потому что онъ цѣнитъ въ ней тонкій и благородный умъ, глубокій здравый смыслъ, чутье правды, — качества, которыя по большей части потеряли мужчины, ушедшіе съ головой въ дикую борьбу за существованіе. Въ глазахъ Аристофана, Эврипидъ наклеветалъ на женщину, изобразивъ ее жертвой страстей, а между тѣмъ въ женской натурѣ заложено нѣчто гораздо лучшее, она и есть настоящій жизнесохраняющій элементъ общества.
Въ «Лисистратѣ» Аристофанъ съ неожиданной смѣлостью и силой изображаетъ протестъ женщинъ, поднявшихся противъ истребительной войны. Сходятся аѳинянки, спартанки, беотійки; организуетъ движеніе аѳинская гражданка Лисистрата, умница, неутомимо-твердая, чудесный, спокойный характеръ; въ ея изображеніи Аристофанъ не позволилъ себѣ ни малѣйшей ироніи. Дѣйствіе въ комедіи основано на обычномъ буффѣ: женщины рѣшаютъ донять мужчинъ отказомъ въ исполненіи супружескихъ обязанностей; получается рядъ забавныхъ положеній, но дѣло не въ этомъ. Аристофанъ хочетъ сказать, что только у женщинъ остался еще разумный взглядъ на вещи. Онъ помѣстилъ въ пьесу почти невѣроятный въ смыслѣ политическаго дерзанія діалогъ, гдѣ предводительница женщинъ пристыжаетъ своей простой и возвышенной рѣчью пробула, въ данный моментъ полномочнаго правителя Аѳинъ.
Женщины заняли акрополь и завладѣли казной. Пробулъ, туповатый, самоувѣренный политикъ, недоумѣваетъ, зачѣмъ онѣ это сдѣлали? Пробулъ: Что вы понимаете въ управленіи деньгами? Лисистрата: А кто же управляетъ домашней казной? Пробулъ: Да вѣдь это совсѣмъ другія деньги, онѣ для войны. Лисистрата: А вотъ мы войну-то и прекратимъ… Пробулъ: Развѣ вы способны распутать всѣ сложныя затрудненія Греціи, примирить всѣ противорѣчивыя желанія? Лисистрата: Насъ научило искусство распутывать шерстяные клубки. Пробулъ: И вы надѣетесь тяжелое дѣло государственности разрѣшить своимъ шерстянымъ и клубочнымъ мастерствомъ? Лисистрата: Да, вотъ слушай. Сначала надо сырую срѣзанную шерсть вымыть, согнать весь соръ и грязь съ народа, выколотить изъ него проклятую нечисть, которая въ немъ загнѣздилась, всѣ шипы и колючки. Потомъ надо разбить то, что комьями прилипло къ государственнымъ должностямъ, растянуть по волоскамъ и обрѣзать имъ концы. Чесать шерсть надо гребнемъ свободнымъ и мягкимъ и вплетать въ нитку всѣхъ, и метойковъ, и союзниковъ, и чужестранцевъ, кто вамъ преданъ, и всѣхъ задолжавшихъ государству, и всѣ города, что на востокѣ и на западѣ основаны землей нашей, что лежатъ раскиданными, какъ клочья шерсти, оторвавшіеся отъ насъ. Все соберите старательно, принесите и сплетите вмѣстѣ; будетъ большой клубокъ, изъ него сотките народу плащъ.
