— Индѣйцы нападаютъ?
— Нападаютъ, когда они на «боевой» тропѣ. Но теперь они считаются въ мирѣ и потому едва-ли нападутъ на дилижансъ. Они теперь грабятъ только одинокихъ колонистовъ, являясь къ нимъ въ видѣ попрошаекъ...
— Такъ какая же опасность?
— Отъ агентовъ большой дороги.
— Какіе это агенты?
— Это бѣглые разбойники. Они разъѣзжаютъ шайками и нападаютъ на фургоны съ переселенцами, на піонеровъ, на дилижансы, на одинокихъ пѣшеходовъ, на охотниковъ. У этихъ людей столько преступленій въ прошломъ, что одно-другое лишнее имъне въ тяготу, и они отчаянный народъ... Любой изъ нихъ не остановится передъ убійствомъ... Еще двѣ недѣли тому назадъ въ двухъ миляхъ отъ Денвера одинъ такой молодецъ укокошилъ троихъ...
Чайкинъ невольно вспомнилъ слова капитана Блэка и порадовался, что у него его карточка.
Въ долгой дорогѣ люди сходятся скоро, и Чайкинъ охотно слушалъ разсказы старика Брукса. Онъ-таки видывалъ виды на своемъ вѣку и много перемѣнилъ профессій, пока не сдѣлался кучеромъ.
И Чайкинъ совсѣмъ разинулъ ротъ отъ изумленія, когда узналъ, что Бруксъ былъ послѣдовательно журанлистомъ, рудокопомъ, золотоискателемъ, метръ д’отелемъ, конторщикомъ въ банкирской конторѣ, проповѣдникомъ, владѣльцемъ фабрики и богатымъ человѣкомъ, имѣвшимъ свой домъ, лошадей и такъ же мало думавшимъ лнтъ десять тому назадъ сидѣть на козлахъ, какъ мало думаетъ онъ теперь сидѣть въ качалкѣ на верандѣ своео дома въ Нью-Орлеанѣ.
— Тогда я разорился дочиста! — спокойно говорилъ мистеръ Бруксъ, похлопывая бичомъ въ воздухѣ, что заставить муловъ бѣжать пошибчѣ къ ближайшей станціи, до котоой, по его словамъ, оставалось не болѣе двухъ миль.
Тамъ Бруксъ разсчитывалъ постоять часа три и заночевать до разсвѣта, такъ какъ ночь обѣщала быть темной, а дорога впереди была съ оврагами.
