телокъ со свѣжей водой на костеръ и передъ тѣмъ, какъ итти на станцію за мулами, напился горячаго кофе съ сухарями и приготовилъ цѣлый кофейникъ для Чайкина.
— Проснитесь, иностранцы! Утро на дворѣ. Пейте кофе, и поѣдемъ!..—проговорилъ Старый Билль, поталкивая Чайкина и его сосѣда.
Оба проснулись, и оба тотчасъ же вскочили, какъ вскакивали, бывало, при окрикахъ боцмана: «Пошелъ всѣ наверхъ рифы брать!»
Оба встрѣтили радостно начинающійся разсвѣтъ и пошли къ ручью мыться. Помывшись, оба русскихъ человѣка, на чужбинѣ, такъ же, какъ и на родинѣ, сняли шапки и, повернувшись на востокъ, гдѣ начинала алѣть заря, прочитали «Отче нашъ», истово крестясь во время молитвы.
— Кофе готовъ, джентльмены, пейте да закусывайте. Десять минутъ на завтракъ!—смѣясь проговорилъ Старый Билль, ведя четверку муловъ къ фургону.
Наши матросы стали пить горячій кофе и ѣсть ветчину, коллбасу, мясо бизона и хлѣбъ; все это вытащилъ изъ своей сумки Дунаевъ и предложилъ Чайкину угощаться.
Скоро вылѣзли изъ фургона и оба канзасца, заспанные и угрюмые.
Они подошли къ костру, кивнувъ головами обоимъ землякамъ, и брюнетъ сталъ готовить кофе.
Русскій языкъ на которомъ говорили оба иностранца, и ихъ видимая близость, казалось, удивили и не понравились двумъ янкі.
Они торопливо и молча пили кофе, сильно разбавленный коньякомъ, и завтракали.
— Пора садиться, джентльмены!—крикнулъ Билль, когда мулы были запряжены.
— Но мы еще не позавтракали, Билль! Дайте позавтракать!
— Даю вамъ еще пять минутъ!..
— Однако... не много же вы даете!..
— Торопиться надо, джентльмены. Вы, вѣдь, очень торопитесь. Вчера даже ночью хотѣли ѣхать!
