— Лэди и джентльмены! прошу выслушать внимательно то, что я буду имѣть честь сейчасъ сказать вамъ. Настоятельно прошу васъ, лэди и джентльмены, не говорить, не кашлять и не плевать въ течеиіе пяти минутъ, если только это для васъ возможно, въ чемъ я, впрочемъ, сомнѣваюсь...
Въ толпѣ раздался смѣхъ. Но тѣмъ не менѣе толпа приблизилась къ оратору и плотно сомкнулась. И моментально наступила тишина.
— Вы меня поразили, лэди и джентльмены, и я не нахожу словъ васъ эа это благодарить!—продолжалъ ораторъ...—Такъ будьте такими же молчаливыми еще четыре минуты... Не болѣе. Лэди и джентльмены! вы, вѣроятно, всѣ, а если не всѣ, то большая часть изъ васъ, читали, что русская эскадра, посланная императоромъ Александромъ 2, освободившимъ свой народъ, находится въ гостяхъ у насъ, чтобы выразить свое сочувствіе сѣверянамъ... И русскихъ чествуютъ въ Нью-Іоркѣ, какъ добрыхъ братьевъ, понявшихъ великую цѣль нашей междоусобной войны. Лэди и джентльмены! здѣсь вы видите двухъ русскихъ... Вотъ они! (ораторъ указалъ рукою на Дунаева и Чайкина). Къ сожалѣнію, мы поздно узнали объ этомъ—они сейчасъ уѣзжаютъ со Старымъ Биллемъ—и не можемъ угостить ихъ, какъ слѣдуетъ. Но это не помѣшаетъ намъ, лэди и джентльмены, выразить въ лицѣ двухъ русскихъ джентльменовъ наши братскія чувства къ великому русскому народу... Я, съ своей стороны, могу поднести имъ по банкѣ моей знаменитой ваксы, ваксы Тика, такъ какъ лучшей ваксы, по совѣсти говоря, нѣтъ въ цѣломъ мірѣ, и вы можетевъ этомъ убѣдиться, лэди и джентльмены, если будете покупать ваксу у меня, улица Линкольнъ, 4. Русскіе джентльмены! не откажите принять по банкѣ ваксы на память отъ гражданина Виргиніи... А затѣмъ, гипъ, гипъ, ура!
Толпа подхватила этотъ крикъ, и вслѣдъ затѣмъ всѣ стали подходить къ Дунаеву и къ Чайкину и крѣпко пожимать имъ руки.
— Ну, теперь садитесь, джентльмены, въ фургонъ. Пора ѣхать!— крикнудъ Билль, когда рукопожатія были окончены.
