— О, какой вы добрый дуракъ, Чайкинъ!—отвѣтилъ Дэкъ, и въ его гдазахъ мелькнуло что-то грустное и безнадежное.
— Пощадите!—снова пролепеталъ Моррисъ.
— Какой вы трусъ.Даже и умереть не умѣете!—презрительно крикнулъ Дэкъ.
И, обращаясь къ Чайкину, прибавилъ:
— Достаньте, Чайкинъ, изъ моего кармана трубку и табакъ, набейте трубку, закурите и суньте мнѣ въ ротъ.
Когда Чайкинъ все это иснолнилъ, Дэкъ шепнулъ ему:
— Спасибо вамъ, Чайкинъ... И за жалостъ вашу спасибо! Только не стоитъ меня жалѣть!
Чайкинъ снова всномнилъ Блэка и отошелъ, взволнованный до послѣдней степени.
— Билль!—позвалъ Моррисъ.
— Что вамъ, Моррисъ?
— Дайте мнѣ одинъ-других глотокъ рому. Это меня подкрѣпитъ.
— Сейчасъ дамъ, Моррисъ!—почти ласково сказалъ Старый Билль.
И онъ послалъ Дунаева за бутылкой и стаканомъ.
Когда тотъ принесъ ромъ, Билль налилъ полстакана и самъ поднесъ его къ побѣлѣвшимъ губамъ Морриса.
Тотъ жадно выпилъ сниртъ и, поблагодаривъ Билля, прошепталъ:
— Билль!, у меня есть жена и дѣти.
— Тѣмъ хуже для нихъ, Моррисъ!—серіозно промолвилъ Билль.
Онъ возвратился на свое мѣсто и, опустившись на траву, проговорилъ, обращаясь къ судьямъ.
— Судьи! судите по совѣсти, какого наказанія достойны подсудимые. Законъ Линча ясенъ, и мы должны его исполнить. Вы, Чайкинъ, какъ иностранецъ и незнакомый съ обычаями страны, подадите голосъ послѣ Дуна... Ну, Дунъ, отвѣчайте, удостовѣрено ли, что подсудимые виновны?
