чѣмъ... Ну, да васъ передѣлать невозможно. И не надо. Оставайтесь всегда такимъ, Чайкинъ... Да хранитъ васъ Господь! Ну, вотъ и пріѣхали!—прибавилъ Билль, заворачивая лошадей въ ворота небольшой уединенной ранчи.
2.
Черезъ десять минутъ всѣ трое сидѣли за неболыппмъ столомъ, въ маленькой полутемной и прохладной комнатѣ.
Красивая молодая мексиканка, жена владѣльца ранчи, пожилого человѣка, тоже родомъ изъ Мексики, одѣтая въ какую-то легкую яркую ткань, съ лѣнивой граціей подошла къ столу, держа въ маленькой, бронзоваго цвѣта рукѣ горшокъ съ молокомъ и нѣсколько ломтей бѣлаго хлѣба.
— Вотъ и все, что я могу предложить гостямъ!—привѣтливо сказала она пѣвучимъ голосомъ на плохомъ англійскомъ языкѣ, ставя молоко на столъ.—Больше у меня ничего нѣтъ, джентльмены.
Соленую свинину вы ѣсть не станете. Ваша, конечно, свѣжѣе!— прибавила она, вскидывая свои большіе черные сверкаіощіе глаза по очереди на трехъ гостей и задерживая свой взглядъ чуть-чуть дольше на Чайкинѣ.
Билль сказалъ, что у нихъ все есть и даже фазаны къ жаркому, поблагодарилъ за молоко и хлѣбъ и предложилъ хозяевамъ вмѣстѣ пообѣдать.
Но красивая брюнетка отказалась. Отказался и мексиканецъ.
Пока Дунаевъ нарѣзывалъ ветчину, Билль спрашивалъ хозяина:
— Проѣзжіе передъ намн были, Діего?
— Были, Билль.
— Кто такіе?.. Не прикажете ли стаканчикъ рома, Діего? А синьора пьетъ?
— Синьора не пьетъ, Билль, по-старому!—отвѣчалъ мексиканецъ.—Ей рано еще пить!— прибавилъ онъ.—Ваше здоровье, джентльмены!
И мексиканецъ выцѣдилъ ромъ съ наслажденіемъ пьяницы.
— Еще, Діего?
