очень почитаютъ. Оттаскаю въ лучшемъ видѣ; пусть даже за это въ тюрьмѣ отсижу.
— Не оттаскаешь!
— Попадись только...
— Въ гебѣ сердце оказываетъ, Дунаевъ. Отойдетъ, и ты не только не оттаскаешь, а простишь эту самую Клару!
— Это за пять хысячъ долларовъ? И чтобы простилъ!? Довольно даже глупъ ты, Чайкинъ ... Лучше спать, чѣмъ слушать твои несуразный слова...
И Дунаевъ смолкъ.
Скоро улегся и Чайкинъ, но долго не могъ заснуть.
И встрѣча съ Кирюшкинымъ, и пріятная вѣсть о томъ, что Бульдогъ и Долговязый не будутъ больше терзать матросовъ, и полупризнаніе Макдональда- Дэка въ томъ, что онъ убилъ бывшаго своего товарища, и одобреніе этого убійства Старымъ Биллемъ, и, наконецъ, обманъ молодой дѣвушки, —все это произвело сильное впечатлѣніе на его чуткую, впечатлительную натуру; и все это невольно возбуждало работу мысли этого искателя правды.
И онъ съ какимъ-то мучительнымъ безнокойствомъ раздумывалъ объ этихъ людяхъ, стараясь объяснить себѣ ихъ поступки, и чувствовалъ, что и убійцѣ Макдональду въ его сбрдцѣ не только нашлось оправданіе, но что этотъ убійца возбуждаетъ въ немъ симпатію..
Только «Бульдогу» и «Долговязому» опъ никакъ не могъ найти оправдапія, но, однако, рѣшилъ, что и ихъ когда-нибудь совѣсть зазритъ, и они поймутъ, какъ они жили нехорошо.
«Время только имъ не нришло! А придетъ!» рѣпіилъ онъ.
ГЛАВА 5.
1.
Дунаевъ проснулся не такимъ сердитымъ, какимъ былъ вчера.. Какъ ни тяжела была для него потеря долгимъ трудомъ нажи-
