— А по какой причинѣ ты оставилъ судно?
— Претензію подавалъ адмиралу на капитана «Люрика», ваше превосходительство.
Адмиралъ. не сомнѣвался, что Дунаевъ говоритъ правду: командиръ «Рюрика» даже и въ тѣ отдаленныя времена считался жестокимъ командиромъ и былъ уволенъ отъ службы.
— И не скучаешь по Россіи?
— Прежде скучалъ, а теперь мало скучаю, ваше превосходительство.
— Совсѣмъ американцемъ сталъ!—улыбаясь проговорилъ адмиралъ, оглядывая съ ногъ до головы Дунаева, и направился къ креслу, гдѣ сидѣлъ похудалый, побдѣднѣвшій и испуганный Чайкинъ.
Когда адмиралъ подошелъ къ Чайкину, тотъ стоялъ у кресла.
— Здравствуй, Чайкинъ !
— Здравія желаю, ваше превосходительство!—отвѣчалъ тихимъ, утомленнымъ голосомъ Чайкинъ.
Отъ стоянія на ногахъ онъ чувствовалъ, что у него кружится голова.
— Садись, садись скорѣй! Тебѣ нельзя стоять!—участливо проговорилъ адмиралъ, увидавшій поблѣднѣвшее лицо Чайкина.
— Трудно еще, ваше превосходительство... Первый разъ всталъ съ постели.
И словно бы виновато улыбаясь, что не можетъ стоять передъ адмираломъ, Чайкинъ опустился въ кресло. Адмиралъ сѣдъ въ других.
— Я давно собирался навѣстить тебя, да боялся потревожить!— проговорилъ онъ.
— Чувствительно благодаренъ, ваше превосходительство.
— А я пришелъ къ тебѣ, чтобы сказать, какъ я радъ былъ узнать о подвигѣ русскаго матроса.
Чайкинъ застѣнчиво молчалъ.
— Но мнѣ, признаюсь, очень жаль было узнать, что ты русскій человѣкъ, и прпиужденъ оставаться на чужбинѣ... Я знаю, что тебя вынудило остаться здѣсь... Страхъ передъ наказаніемъ? Да?
