— А я ужъ рѣшилъ, было, размозжить себѣ объ стѣну голову, Билль, послѣзавтра.
— Знаю. Смитъ говорилъ, но самъ онъ не вѣрилъ этому: думалъ, что вы подъ его подлой угрозой написать вашей матушкѣ о вашемъ прошломъ, напишете ей просьбу о деньгахъ. Но я, Макдональдъ, вѣрилъ, что вы не напишете и размозжите себѣ голову...
— Спасибо, что повѣрили, Билль.
— И это старый мерзавецъ дѣлалъ вамъ такія предложенія?
— Онъ. И разъ я ему плюнулъ въ лицо.
— И онъ обтерся?
— Сказалъ только, что прибавитъ пятьсотъ долларовъ къ суммѣ выкупа.
— Скотина!—энергично промолвилъ Билль.— Но разъ дано слово, —надо держать. О вашемъ заточеніи у Смита ни слова, Макдональдъ. Сочините какое-нибудь путешествіе... Мать ваша повѣритъ... Она всему повѣритъ, увидавши васъ... А какъ она тревожилась...
— Почему вы знаете?
— Я былъ у нея и старался успокоить. Она сдѣлала все возможное, чтобъ отыскать васъ: дѣлала объявленія, обращалась къ сыскной полиціи.
— О, Билль! чѣмъ отблагодарю я васъ?
— Вы уже отблагодарили тѣмъ, что стали другимъ человѣкомъ. Чайкъ былъ правъ, когда такъ горячо защищалъ васъ.
— А онъ что, поправился, этотъ славный Чайкъ?
— Я сегодня былъ у него. На-дняхъ выходитъ изъ госпиталя. Очень онъ безнокоился, когда узналъ, что васъ нѣтъ въ городѣ. «Далъ бы о себѣ знать»,—говорилъ онъ, увѣренный, что вы его не бросили больного.
— Еще бы!.. Я сейчасъ отправлюсь къ матушкѣ, успокою ее, а отъ нея къ Чайку.
— Придемъ къ нему вмѣстѣ.
— Отлично. Я въ девять часовъ буду у него.
— И я къ этому часу приду.
— До свиданія, Билль!
