мать и нѣжно потрепала дочь по щекѣ своей бѣлой, пухлой рукой въ кольцахъ. — А если папа узнаетъ объ этомъ? Вѣдь онъ будетъ недоволенъ... Ты вѣдь знаешь его мнѣніе о дядѣ?..
— И пусть узнаетъ... Я тогда сама разскажу папѣ, что онъ ошибается... И пана, быть можетъ, убѣдится и... помирится съ дядей.
Опольева сдѣлала отрицательный жестъ.
— Этого никогда не будетъ! — произнесла она грустнымъ тономъ.
— Но если ты, мама, его попросишь...
— Я ужъ пробовала...
— Но за что же такая ненависть?.. Что же, наконецъ, сдѣлалъ такое дядя, что отъ него всѣ отшатнулись, и довели его до нищенства? — восклик-нула Нина. — Разскажи мнѣ, мама...
Мать разсказала извѣстную читателю исторію „графа“.
— Что жъ тутъ такого ужаснаго, мама?.. Развѣ дядя не могъ исправиться? И развѣ многіе молодые люди не то же дѣлаютъ?.. И, однако, ихъ не изгоняютъ изъ общества... Помнишь, еще недавно какую исторію разсказывали о графѣ Бѣжецкомъ... Онъ сдѣлалъ вещи похуже, чѣмъ бѣдный дядя, и тѣмъ не менѣе, его вездѣ принимаютъ... И папа, и ты съ нимъ любезны... Онъ остался въ полку...
— Положимъ, съ дядей сурово обошлись... не спорю, — замѣтила мать, — но все-таки такъ опуститься, сдѣлаться пьяницей, нищимъ...
— Но кто же въ этомъ виноватъ? Развѣ родные поддержали его тогда? Напротивъ, всѣ, какъ ты говоришь, его оставили и сами же обвиняютъ его. Ахъ, мама, мама, какъ это несправедливо и без-
