— Всѣ здоровы, тетя Мери... А къ вамъ я, тетя, съ просьбой, съ большой просьбой.
— Да ты присядь прежде, Нина...
Нина опустилась на маленькій диванчикъ.
— Ну, теперь разсказывай, въ чемъ дѣло...
„Волнуясь и спѣша“, молодая дѣвушка стала просить княгиню не опредѣлять Антошку въ пріютъ.
— Если бъ вы знали, тетя, какъ любятъ они другъ друга: бѣдный дядя и этотъ мальчнкъ!.. Онъ сейчасъ у меня былъ и разсказывалъ, что дядя былъ опасно боленъ, чуть не умеръ, простудился, когда вышелъ въ легкомъ пальто собирать милостыню... А этого своего пріемыша ни за что не пускалъ... Его одѣлъ, а о себѣ не подумалъ... Вообще, тутъ все необыкновенно, тетя, и доказываетъ, что дядя вовсе не такой дурной человѣкъ... Напротивъ...
— И твой папа такъ теперь думаетъ?
— Нѣтъ, тетя... Папа предубѣжденъ противъ дяди...
— А ты, Нина, увлекаешься... Я тоже получила сейчасъ письмо отъ кузена... и очень дерзкое и наглое... И онъ требуетъ, чтобъ я не опредѣляла его пріемыша въ пріютъ... И какой тонъ.. Какія выраженія!..
— Но, тетя, онъ такъ несчастенъ... Полиція грозить отнять мальчика...
— Да, япросила объ этомъ, что бы его спасти... Онъ произвелъ на меня очень хорошее впечатлѣніе, этотъ мальчикъ. Въ пріютѣ ему было бы лучше! — настаивала княгиня.
— Онъ убѣжитъ изъ пріюта... Онъ не хочетъ туда!
— И твой дядя пишетъ, что убѣжитъ... Вотъ
