но житейскимъ опытомъ, круто перемѣнилъ прежніе свои взгляды, когда составлялъ краснорѣчивыя записки по порученію прежняго начальства совсѣмъ въ другомъ духѣ о томъ же самомъ народѣ.
Теперь же онъ любилъ выставлять на видъ новыя свои воззрѣнія, къ которымъ пришелъ, какъ говорилъ онъ, путемъ горькаго разочарованія въ приложимости къ русской жизни многихъ, казалось бы, и полезныхъ реформъ. Насколько было возможно, онъ старался провести свои новыя мнѣнія путемъ бойкихъ записокъ, снабженныхъ многочисленными историческими, экономическими и даже богословскими данными.
Онъ называлъ себя здравомыслящимъ консерваторомъ и находилъ, что рѣшительный консерватизмъ будто бы вполнѣ соотвѣтствуетъ духу времени и въ то же время не безполезенъ для увѣнчанія блестящей карьеры.
Однако, онъ заблуждался насчетъ своихъ честолюбивыхъ надеждъ. Его рѣшительные проекты погребены были въ министерскомъ архивѣ, и его не призывали осуществлять ихъ.
Другихъ мнѣній не приходилось слышать молодой дѣвушкѣ въ отчемъ домѣ, и когда отецъ высказывалъ ихъ, бывало, за обѣдомъ, какому-нибудь приглашенному гостю, то гость не противорѣчилъ, а соглашался съ его превосходительствомъ.
Но и такіе разговоры изъ области государственной политики происходили рѣдко въ присутствіи молодой дѣвушки. Они обыкновенно велись въ кабинетѣ. Ей же приходилось только слушать во время визитовъ разныя свѣтскія и административныя сплетни и не особенно остроумный bеauх-mоts,
