Послѣ добрыхъ пяти минуть ожиданія, „къ графу“ и Антошкѣ подошла тихими, равномѣрными шажками, маленькая дѣвочка, чинная, тихая, съ опущенными внизъ глазами, совсѣмъ не похожая на ту востроглазую шуструю Анютку, которая прежде съ особенной назойливостью приставала на улицахъ къ „миленькимъ барынькамъ“ и „добрымъ баринамъ“, выпрашивая копѣечку для „голодной маменьки“, и строила недобрымъ прохожимъ, гонявшимъ ее прочь, самыя оскорбительныя гримасы, а подчасъ и запускала ругательныя словечки, попрыгивая отъ холода на одной ножкѣ.
Княгиня Моравская могла гордиться: разница между прежней Анюткой и этой степенной дѣвочкой была такая же разительная, какъ между живымъ существомъ и мертвецомъ.
— Здравствуй, Анюта, — промолвилъ „графъ“.
— Здорово, Анютка! — привѣтствовалъ Антошка свою старую пріятельницу, которой онъ всегда покровительствовалъ во время пребыванія у „дяденьки“.
— Здравствуйте, Александръ Иванычъ. Здравствуй, Антоша! — отвѣчала Анютка, дѣлая передъ Опольевымъ книксенъ.
— Ишь какъ тебя выучили! — засмѣялся Антошка.
— Насъ всему учатъ! — степенно замѣтила Анютка.
— То-то и видно... Совсѣмъ ты вродѣ ученой обезьяны стала, Анютка! — сочувственно замѣтилъ Антошка.
— Такія слова не хорошо говорить, Антоша. Это только мужики такія слова говорить! — нарочно громко проговорила дѣвочка, оглядываясь на
