сдѣлала mеsalіanсе, и разводится... Но, какъ мнѣ ни тяжело было огорчить ихъ, я отказалась. Опять вернуться къ этой жизци!?. Боже сохрани!.. Мнѣ опротивѣлъ Петербургъ.
„Графъ“ съ благоговѣніемъ смотрѣлъ на молодую женщину. Сколько характера и энергіи въ этомъ созданіи!
— Вы, значитъ, уѣзжаете?
— На дняхъ уѣзжаю, дядя.. До отъѣзда я еще буду у васъ...
— Спасибо, спасибо, милая... Вы не перестаете баловать меня... Надѣюсь, и вѣсточку о себѣ когда-нибудь дадите?.. Вы куда уѣзжаете?
— Далеко, дядя, въ Самарскую губернію.
— Къ кому?
— Къ тетѣ Танѣ, къ маминой сестрѣ. Она славная, добрая и простая такая, совсѣмъ не похожа на нашихъ дамъ. Зоветъ къ себѣ въ деревню.. Она постоянно тамъ живетъ послѣ смерти своего мужа и не скучаетъ... Она обѣщаетъ найти мнѣ дѣло въ деревнѣ, если только я не соскучусь по баламъ и у меня хватить терпѣнія быть полезной другимъ... Пишетъ, между прочимъ, что у нихъ въ уѣздѣ совсѣмъ нѣтъ школъ, и что надо ихъ устроить. Поживу тамъ и, если понравится, быть можетъ, и останусь тамъ... Сюда буду пріѣзжать чтобъ навѣстить своихъ, взглянуть на васъ, дядя, какъ выживете со своимъ другомъ... А средства на устройство школъ у меня будутъ. Папа оставляетъ мнѣ мои двѣсти рублей въ мѣсяцъ. Видите ли, какая я богачка! — заключила Нина.
— Чудная вы! — умиленно воскликнулъ „графъ“.
И вслѣдъ за этимъ какъ-то особенно почтитель-
