супруга и весело улыбался, когда Антошка разсказывалъ о подвигахъ, предшествовавшихъ его бѣгству.
Постель была устроена на славу доброй Аннсьей Ивановной. Она принесла довольно мягкій матрацъ, накрыла его простыней, положила большую подушку и теплое ватное одѣяло и, убирая самоваръ, промолвила, обращаясь къ Антошкѣ:
— Не бойсь, спать хорошо будетъ. Спи, Христосъ съ тобой, бѣдняжка!
Сонный Антошка быстро раздѣлся и, облачившись въ чистую ночную сорочку „графа“, юркнулъ подъ одѣяло и тотчасъ же заснулъ, довольный, благодарный и счастливый, тронутый до глубины души нѣжной лаской, которую онъ испыталъ первый разъ въ жизни.
„Графъ“ заботливо ощупалъ голову мальчика, присѣлъ къ столу и задумался.
6.
„Графъ“ раздумывалъ о томъ, какъ устроить Антошкину судьбу и не дать ему погибнуть въ той развращающей атмосферѣ нищеты, бездѣлья и нищенства, которую онъ хорошо зналъ по собственному опыту многихъ лѣтъ.
Но онъ поконченный человѣкъ, а способный, неглупый Антошка еще на порогѣ жизни...
Этотъ бездомный, несчастный мальчикъ, обратившійся къ покровительству „графа“ и виѣвшій въ немъ своего единственнаго спасителя, сдѣлался теперь какъ-то особенно ему близкимъ и точно роднымъ, и словно бы явился свѣтлымъ лучом, оза-
