ей два рубля, онъ передалъ ей еще полтинникъ, чтобъ покончить маленькіе счеты.
— Да вы не торопитесь, Александръ Иванычъ. Мнѣ пока деньги не нужны, а у васъ большіе расходы.
— Пожалуйста, — настоялъ „графъ“, — У меня есть въ виду значительная получка, Аксинья Ивановна. Непремѣнно двадцать рублей должны прислать! — прибавилъ „графъ“. — Куда-жъ вы? Сейчасъ Антошка самоваръ принесетъ.. Не угодно ли съ нами чаю напиться?
Анисья Ивановна сперва отнѣкивалась, покончила тѣмъ, что согласилась выпить „чашечку“ и пошла за стаканами и чашкой.
Скоро на маленькомъ столѣ шумѣлъ самоваръ. Около стояли варенье, пастила и калачи. Отъ ветчины всѣ отказались.
Антошка угощался на славу и только удивлялся, что „графъ“ ничего не ѣстъ, а пьетъ пустой чай и попыхивастъ папироской. Анисья Ивановна, молча, прикусывая вареньемъ, выпила чашку и скоро поднялась, объяснивъ, что у нея дѣло...
— А мѣрку я завтра съ тебя сниму, Антошка! — проговорила она, уходя.
— Вотъ, братъ, дѣло и слажено... Завтра мы тебя обмундируемъ! — промолвилъ „графъ“. — А потомъ я тебя къ одной княгинѣ пошлю...
— Къ княгинѣ? Зачѣмъ мнѣ итти къ княгинѣ. Съ письмомъ, что ли?
— Нѣтъ, такъ. Она съ тобой говорить будетъ...
— Настоящая княгиня?
— Настоящая...
— Зачѣмъ же ей со мной говорить?..
