скаго отряда Ренне, силы котораго значительно преувеличивались.
Весь день 10 іюля прошелъ въ артиллерийской перестрѣлкѣ. Визирь былъ смущенъ явнымъ ропотомъ недисциплинированныхъ массъ, составлявшихъ его армію.
Съ другой стороны, положение русской арміи было чрезвычайно тяжелымъ. Отрѣзанная отъ родины, окруженная вшестеро превосходными силами, изнуренная, не имѣющая уже запасовъ продовольствія и фуража, она должна была мрачно глядѣть на будущее. Захваченные въ плѣнъ янычары показали, что въ рядахъ турецкой арміи оживленно обсуждается вопросу о желательности заключения мира. Это заявленіе плѣнныхъ Царь Петръ предложилъ обсудить на собранномъ имъ военномъ совѣтѣ. Совѣтъ вынесъ такое заключеніе: попытаться склонить предводителя турецкой арміи къ заключенію мира на выгодныхъ для Турціи условіяхъ, но съ тѣмъ, чтобы русская армія, сохранивши оружіе и все свое достояніе, отошла къ границамъ государства; если же врагъ на это условіе не согласится, то пробиться или погибнуть.
Фельдмаршалъ Шереметевъ вечеромъ 10 іюля отправилъ визирю письмо съ предложеніемъ вступить въ переговоры, но вмѣстѣ съ тѣмъ русскія войска приступили къ постройкѣ новаго ретраншамента. Въ теченіе всей ночи отвѣта получено не было. Царь Петръ приказалъ сблизить повозки вагенбурга и устроить около нихъ окопы. Въ эту тревожную ночь, готовясь къ битвѣ при столь тяжкихъ условіяхъ, Великій Государь, какъ и всегда, заботился не о своей участи, а о ввѣренномъ ему Богомъ царствѣ. Въ эти тяжелыя минуты онъ думалъ о послѣдствіяхъ несчастнаго похода, о возможной гибели своей или плѣнѣ и сопряженныхъ съ этимъ обстоятельствомъ невзгодахъ для русской земли. Желая оградить Государство отъ какихъ бы то ни было затрудненій, Царь Петръ, по свидѣтельству многихъ историковъ, заготовилъ слѣдующій указъ Сенату. «Господа Сенатъ! Извѣщаю вамъ, что я со всѣмъ своимъ войскомъ, безъ вины или погрѣшности нашей, но единственно только по полученнымъ ложнымъ извѣстіямъ, въ четыре краты сильнѣйшей турецкой силой такъ окруженъ, что всѣ пути къ полученію провіанта пресѣчены и что я, безъ особливыя Божія помощи, ничего иного предвидѣть не могу, кромѣ совершеннаго пораженія, или что я впаду въ Турецкій плѣнъ. Естьли случится сіе послѣднее, то вы не должны меня почитать своимъ Царемъ и Государемъ, и ничего не исполнять, что мною, хотя бы то и пособственноручному повелѣнію, отъ васъ было требуемо, покамѣстъ я самъ не явлюсь между вами въ лицѣ моемъ. Но естьли я погибну и вы вѣрныя извѣстія получите о моей
