Фридландъ. Въ этомъ жестокомъ и неудачномъ сраженіи, храбраго полка нашего легло болѣе половины! Нѣсколько разъ ходили мы въ атаку, нѣсколько разъ прогоняли непріятеля, и въ свою очередь не одинъ разъ были прогнаны! Насъ осыпали картечами, мозжили ядрами, а пронзительный свистъ адскихъ пуль совсѣмъ оглушилъ меня! О, я ихъ терпѣть не могу! Дѣло другое ядро! Оно по-крайней-мѣрѣ реветъ такъ величественно и съ нимъ всегда короткая раздѣлка! Послѣ нѣсколькихъ часовъ жаркаго сраженія, остатку полка нашего велѣно нѣсколько отступить для отдохновенія. Пользуясь этимъ, я поѣхала смотрѣть какъ дѣйствуетъ наша артиллерія, вовсе недумая того, что мнѣ могутъ сорвать голову совершенно даромъ. Пули осыпали меня и лошадь мою; но что̀ значатъ пули при этомъ дикомъ, безумолкномъ ревѣ пушекъ.
Какой-то уланъ нашего полка, весь покрытый кровью, съ перевязанною головою и окровавленнымъ лицемъ, ѣздитъ безъ цѣли
Фридланд. В этом жестоком и неудачном сражении храброго полка нашего легло более половины! Несколько раз ходили мы в атаку, несколько раз прогоняли неприятеля, и в свою очередь не один раз были прогнаны! Нас осыпали картечью, мозжили ядрами, а пронзительный свист адских пуль совсем оглушил меня! О, я их терпеть не могу! Дело другое ядро! Оно, по крайней мере, ревет так величественно и с ним всегда короткая разделка! После нескольких часов жаркого сражения остатку полка нашего велено несколько отступить для отдохновения. Пользуясь этим, я поехала смотреть, как действует наша артиллерия, вовсе не думая того, что мне могут сорвать голову совершенно даром. Пули осыпали меня и лошадь мою; но что значат пули при этом диком, безумолчном реве пушек.
Какой-то улан нашего полка, весь покрытый кровью, с перевязанною головою и окровавленным лицом, ездит без цели
