ную службу безъ вѣдома и воли моихъ родителей; я не могу быть счастливъ ни въ какомъ другомъ званіи кромѣ военнаго, потому и рѣшился въ этомъ случаѣ поступить по своему произволу; если вы не примите меня подъ свое покровительство, я найду средство и одинъ присоединиться къ арміи.» Полковникъ съ участіемъ смотрѣлъ на меня пока а говорила. «Что̀ мнѣ дѣлать, сказалъ онъ въ полголоса, оборотясь къ одному сѣдому есаулу? я не имѣю духа отказать ему! — На что же и отказывать, отвѣчалъ равнодушно есаулъ, пусть ѣдетъ съ нами. — Не нажить бы намъ хлопотъ. — Какихъ же? напротивъ, и отецъ и мать его будутъ вамъ благодарны впослѣдствіи за-то, что вы дадите ему пріютъ; съ его рѣшимостью и неопытностію онъ попадетъ въ бѣду, если вы его отошлете.» Въ продолженіе этого короткаго переговора полковника съ есауломъ, я стояла опершись на свою саблю съ твердымъ намѣреніемъ, получа отказъ, сѣсть на своего питомца горъ и ѣхать одной къ предположенной
ную службу без ведома и воли моих родителей; я не могу быть счастлив ни в каком другом звании, кроме военного, потому и решился в этом случае поступить по своему произволу; если вы не примите меня под свое покровительство, я найду средство и один присоединиться к армии». Полковник с участием смотрел на меня, пока а говорила. «Что мне делать? — сказал он вполголоса, оборотясь к одному седому есаулу. — Я не имею духа отказать ему!» — «На что же и отказывать, — отвечал равнодушно есаул, — пусть едет с нами». — «Не нажить бы нам хлопот». — «Каких же? напротив, и отец, и мать его будут вам благодарны впоследствии за то, что вы дадите ему приют; с его решимостью и неопытностию он попадет в беду, если вы его отошлете». В продолжение этого короткого переговора полковника с есаулом я стояла, опершись на свою саблю, с твердым намерением, получа отказ, сесть на своего питомца гор и ехать одной к предположенной
