Страница:Киркор (некролог).pdf/14

держиваясь образнаго языка г. Кояловича, можно сказать, что Киркоръ вовсе не имѣлъ поползновенія сдѣлаться строителемъ польскаго зданiя въ Литвѣ и Бѣлоруссіи», — подобное стремление было бы крайне смѣшно въ 80-хъ годахъ нынѣшняго столѣтія; напротивъ онъ показалъ, хотя только слегка, какъ это зданіе дѣйствительно строилось нѣкогда и какъ оно рухнуло, не имѣя подъ собою прочныхъ основаній. Неужели можно ставить въ вину историку то, что онъ показываетъ степень вліянія одного государства на другое, одной націи и ея быта, религiи и культуры на другую? Неужели справедливо требовать отъ него, чтобы онъ умалчивалъ о томъ, о чемъ намъ неприятно вспоминать? Говорить о Литвѣ и Бѣлоруссіи и умолчать о вліяніи Польши было бы все равно, что писать исторію Россіи и не упомянуть о монгольскомъ игѣ. Горько было выслушивать всѣ эти обвиненія почти 70-лѣтнему старику, который большую половину своей жизни отдалъ безкорыстному служенію родинѣ. Онъ не въ силахъ былъ отвѣчать на всѣ эти памфлеты, а его обвинителямъ это было на руку. Только въ прошедшемъ году въ одномъ изъ галицкихъ журналовъ нѣкто А. Щепанскiй написалъ обвинителямъ Киркора отвѣтъ, котораго намъ, къ сожалѣнію, не пришлось доселѣ прочитать; знаемъ только, что авторъ опровергаетъ упреки, дѣлаемые Киркору и старается доказать всю добросовѣстность его труда. Сдѣланный нами перечень работъ Киркора, относящихся къ періоду его заграничной жизни, былъ бы недостаточенъ для полной характеристики его тамошней дѣятельности и могъ бы повести къ невѣрному заключенiю, что съ переѣздомъ за границу Кикоръ сдѣлался исключительно кабинетнымъ ученымъ и только повторялъ въ разныхъ передѣлкахъ свои прежнія работы и изслѣдованiя. Но этого нельзя допустить, зная уже его прежнюю вѣчно подвижную жизнь и его натуру, постоянно ищущую дѣла, новыхъ занятій, новаго труда. Привыкнувъ еще на родинѣ къ непосредственнымъ наблюденіямъ надъ народною жизнью, пристрастившись къ научнымъ поѣздкамъ, къ раскопкамъ и другимъ подобнымъ изслѣдованіямъ, онъ и подъ старость не могъ навсегда замкнуться въ стѣнахъ города; его тянуло въ деревню, къ народу, къ курганамъ, къ городищамъ, а новая, еще мало для него знакомая страна представляла такой богатый матеріалъ для наблюденій и изслѣдованій, ко-