грамматическими формами почти не отличается отъ Па̃-Зенда, лексическая же его часть заимствована въ большомъ количествѣ у неизвѣстнаго Семитическаго языка, близкаго, по своему составу, къ языку Сирійскому. Есть причины сомнѣваться, чтобы это былъ дѣйствительно Пеглевійскій языкъ, процвѣтавшій при Сассанидахъ и имѣвшій обширную литературу, отъ которой, къ сожалѣнію, не сохранилось ни одного памятника; уцѣлѣвшія же Пеглевійскія надписи и монеты носятъ на себѣ шрифтъ дѣйствительно схожій, отъ части, съ шрифтомъ Зенда и его толкователей, но языкъ ихъ другой: по Вестергарду, онъ Семитическій и по формамъ, не по однимъ корнямъ словъ, хотя и удерживаетъ нѣкоторыя Персидскія слова. Замѣчательно, что алфавитъ комментаторовъ, уступая, относительно полноты, Зендскому, гораздо сложнѣе его по множеству добавочныхъ знаковъ, однимъ изъ которыхъ постоянно отмѣчаются въ этихъ книгахъ Семитическіе корни, хотя и составляютъ они едва-ли не главную его массу. Послѣднее обстоятельство заставило нѣкоторыхъ думать, что языкъ комментаторовъ Зенда никогда не былъ живымъ языкомъ и что онъ сочиненъ жрецами Парсовъ съ цѣлью закрыть чуждыми его словами и условными знаками пониманіе таинствъ ихъ религіи для черни и для людей, не посвященныхъ въ эти таинства. Вѣрнѣе, что подобный языкъ возникъ въ слѣдствіе моды щеголять любимыми иноземными выраженіями и словами, примѣры которой мы находимъ не у однихъ Парсовъ. Въ слѣдствіе этой вѣдь моды во многихъ очень серьезныхъ произведеніяхъ Польской литературы прошлаго столѣтія мы находимъ очень часто гораздо болѣе словъ и фразъ Латинскихъ, нежели Польскихъ, новый же Персидскій письменный языкъ нынѣ еще до того загроможденъ словами и фразами другаго, также, Семитическаго, языка Арабскаго, что не зная послѣдняго, а зная только Персидскій, по-
