Горе тому, кто ее обидитъ, или пожалѣетъ для нея здороваго корма. Душа такого человѣка, послѣ смерти, будетъ бродить вѣчно въ уединеніи: даже и собака не выйдетъ къ нему на встрѣчу».
Трудно составить ясное понятіе о женщинѣ Арјевъ Зендавесты; но, если сообразить, что въ Јаҫнѣ приносятся постоянно молитвы о Арійскихъ женщинахъ, въ тоже время какъ и о Арійскихъ мужчинахъ[1], что нигдѣ въ Зендавестѣ не упоминается о многоженствѣ и что большую часть Јазатовъ представляетъ она въ прекрасныхъ образахъ женщинъ, то изъ всего этого можно, я думаю, вывесть опредѣлительное заключеніе, что роль женщинъ древняго Ирана далеко была не та, которую суждено имъ нынѣ играть въ этой несчастной странѣ.
Я упомянулъ выше о языкахъ, на которыхъ написаны священныя книги, признаваемыя Парсами за каноническія, и толкованія на нихъ. Въ самомъ Зендѣ, кромѣ того, есть два нарѣчія: на одномъ написаны лирическія религіозныя стихотворенія (га̃т̔а̃) и нѣсколько краткихъ молитвъ въ стихотворной формѣ, на другомъ всѣ остальные Зендскіе памятники. Нарѣчіе Зендскихъ стихотвореній вообще почитается древнѣйшимъ. Шпигель подтверждаетъ, между прочимъ, мнѣніе о сравнительной его древности, указывая на небольшой комментарій въ јаҫнѣ, толкующій уже на Зендскомъ языкѣ, одну изъ молитвъ на стихотворномъ нарѣчіе. Есть в другія положительныя указанія, что стихотворные памятники Зенда не были общепонятны въ эпоху еще живаго его процвѣтанія. Противъ всего этого не было бы возможности сдѣлать ни-
- ↑ Замѣчательно, что въ нѣкоторыхъ мѣстахъ Јаҫны приносятся также моленія и о чистыхъ (т. е. праведныхъ) мужчинахъ и женщинахъ Турскаго племени (Ту̃ирја).
