нулъ изъ кармана двѣ тысячи, да три прихватилъ до утра у хозяина, и всю эту сумму сполна вручилъ господину фонъ-Штерну.
На другое утро, въ кабинетъ Юлія Степановича влетѣлъ озадаченный Максимъ Андреевичъ.
— Послушайте! вскричалъ онъ, я сейчасъ былъ у трехъ брилліантщиковъ… хотѣлъ вполнѣ удостовѣриться…
— И они вамъ сказали, что это — простое стекло? перебилъ съ улыбкой Штернъ.
— И они мнѣ сказали, что это простое стекло… очень хорошо поддѣланный стразъ.
— Вѣдь и я вамъ говорилъ то же самое!
— Но вѣдь вчера былъ чистѣйшій брилліантъ и оцѣнщикъ пробовалъ…
— Оцѣнщикъ могъ ошибиться: вчера былъ тотъ же самый чистѣйшіе стразъ.
— Ну, могу поздравить себя! стало быть я въ круглыхъ дуракахъ! съ сдержанной досадой воскликнулъ покупатель.
— Сами пожелали… я предупреждалъ васъ,
нул из кармана две тысячи, да три прихватил до утра у хозяина, и всю эту сумму сполна вручил господину фон Штерну.
На другое утро, в кабинет Юлия Степановича влетел озадаченный Максим Андреевич.
— Послушайте! — вскричал он, я сейчас был у трех бриллиантщиков… хотел вполне удостовериться…
— И они вам сказали, что это — простое стекло? перебил с улыбкой Штерн.
— И они мне сказали, что это простое стекло… очень хорошо подделанный страз.
— Ведь и я вам говорил то же самое!
— Но ведь вчера был чистейший бриллиант и оценщик пробовал…
— Оценщик мог ошибиться: вчера был тот же самый чистейшие страз.
— Ну, могу поздравить себя! стало быть я в круглых дураках! — со сдержанной досадой воскликнул покупатель.
— Сами пожелали… я предупреждал вас, —
