— Ну, что, Алексисъ, вы больше не зѣваете за вашимъ чтеніемъ? спросила она, лукаво улыбнувшись.
— Благодаря вамъ, нѣтъ! отвѣтилъ онъ, и, помолчавъ немного, прибавилъ нѣсколько застѣнчиво:
— Я чувствую, что сталъ совсѣмъ другимъ человѣкомъ; и узналъ то, о чемъ никогда и не грезилъ… и это меня мучитъ…
M-lle Гальяръ изподтишка коварно улыбнулась на это откровенное, чистосердечное признаніе мальчика.
— Что же васъ мучитъ? спросила она, принимая, какъ-бы невзначай, одну изъ небрежно-граціозныхъ и потому соблазнительныхъ позъ.
— Это трудно сказать, что именно… Меня все мучитъ въ этихъ романахъ, говорилъ Алексисъ, стараясь проанализировать свои ощущенія. Мучитъ, напримѣръ, то, что я такъ далекъ отъ такой жизни, какая тамъ описывается… Мнѣ просто завидно глядѣть на всѣхъ этихъ героевъ и героинь!..
— Ну, что, Алексис, вы больше не зеваете за вашим чтением? — спросила она, лукаво улыбнувшись.
— Благодаря вам, нет! — ответил он, и, помолчав немного, прибавил несколько застенчиво:
— Я чувствую, что стал совсем другим человеком; и узнал то, о чём никогда и не грезил… и это меня мучит…
M-lle Гальяр исподтишка коварно улыбнулась на это откровенное, чистосердечное признание мальчика.
— Что же вас мучит? — спросила она, принимая, как бы невзначай, одну из небрежно-грациозных и потому соблазнительных поз.
— Это трудно сказать, что именно… Меня всё мучит в этих романах, говорил Алексис, стараясь проанализировать свои ощущения. Мучит, например, то, что я так далек от такой жизни, какая там описывается… Мне просто завидно глядеть на всех этих героев и героинь!..
