но былъ сервированъ ужинъ. Посрединѣ у одной стѣны возвышалась кафедра съ двумя карселями по бокамъ.
— Что же сюрпризъ-то? спрашиваютъ гости.
— А вотъ, погодите, сначала сядемъ за ужинъ…
И гости сѣли за ужинъ.
Вдругъ близь кафедры появляется Канальскій въ застегнутомъ фракѣ, въ бѣломъ галстухѣ, въ бѣлой жилеткѣ и въ бѣлыхъ лайковыхъ перчаткахъ, появляется и, торжественно поклонившись собранію, громогласно объявляетъ:
Господинъ Майковъ будетъ имѣть честь прочитать достойному собранію стихотвореніе свое «Нива».
Гости дѣйствительно изумлены и даже поражены неожиданнымъ сюрпризомъ. Лицо хозяина торжествуете и блещетъ самодовольствіемъ. Изъ дверей появляется господинъ Майковъ, въ явно чужомъ фракѣ, который ему узокъ, исходитъ на кафедру и, поклонясь гостямъ, произноситъ: «Нива».
но был сервирован ужин. Посредине у одной стены возвышалась кафедра с двумя карселями по бокам.
— Что же сюрприз-то? спрашивают гости.
— А вот, погодите, сначала сядем за ужин…
И гости сели за ужин.
Вдруг близ кафедры появляется Канальский в застегнутом фраке, в белом галстуке, в белой жилетке и в белых лайковых перчатках, появляется и, торжественно поклонившись собранию, громогласно объявляет:
Господин Майков будет иметь честь прочитать достойному собранию стихотворение свое «Нива».
Гости действительно изумлены и даже поражены неожиданным сюрпризом. Лицо хозяина торжествуете и блещет самодовольствием. Из дверей появляется господин Майков, в явно чужом фраке, который ему узок, исходит на кафедру и, поклонясь гостям, произносит: «Нива».
