— Ахъ ты подлецъ! Ахъ ты мерзавецъ! Ахъ ты прощалыга этакій! завопила разтяренная Анна Ивановна, прочитавъ поэтическое посланіе. Пропали мои денежки, пропали! 162 рубля пропали!..
Горесть Анны Ивановны о 162-хъ рубляхъ не имѣла предѣловъ.
Ниночка, прочтя этотъ любопытный документа, почла за самое лучшее и самое приличное упасть поскорѣе въ обморокъ — и, дѣйствительно, упала тотчасъ же, не забывъ воскликнуть: «ахъ!» и закатить подъ лобъ глазки.
Анна Ивановна, при видѣ столь неожиданнаго пассажа, испугалась не на шутку.
— Что ты? что съ тобой, Ниночка?! восклицала она, суетясь около растянувшейся на полу дочери.
— Измѣнщикъ! ахъ!.. измѣнщикъ онъ эдакій! томно стонала, не смотря на обморокъ, Ниночка…
— Что такое ты говоришь? Кто измѣнщикъ? допытывала маменька.
— Ах ты подлец! Ах ты мерзавец! Ах ты прощалыга этакий! — завопила растяренная Анна Ивановна, прочитав поэтическое послание. — Пропали мои денежки, пропали! 162 рубля пропали!..
Горесть Анны Ивановны о 162-х рублях не имела пределов.
Ниночка, прочтя этот любопытный документа, почла за самое лучшее и самое приличное упасть поскорее в обморок — и, действительно, упала тотчас же, не забыв воскликнуть: «ах!» и закатить под лоб глазки.
Анна Ивановна, при виде столь неожиданного пассажа, испугалась не на шутку.
— Что ты? что с тобой, Ниночка?! — восклицала она, суетясь около растянувшейся на полу дочери.
— Изменщик! ах!.. изменщик он эдакий! — томно стонала, несмотря на обморок, Ниночка…
— Что такое ты говоришь? Кто изменщик? — допытывала маменька.
