— Ну, хорошо. Ну, скажемъ, любила, но, вѣдь, Алексѣй Ивановичъ меня уже не любитъ.
— Вы думаете?
— Разумѣется, думаю, разъ онъ на васъ женится.
— Это еще ничего не значитъ!
— Положимъ, кое-что значитъ.
Дѣвушка вдругъ крѣпко сжала руку своей сосѣдки и радостно воскликнула:
— Ну вотъ видите! я говорила вамъ, что вы его любите!..
Невольно, улыбнувшись, Солнцева замѣтила:
— Вамъ, повидимому, очень этого хочется!
Катя встала, сдѣлала нѣсколько шаговъ, и снова сѣла въ видимомъ волненіи. Объясненіе выходило какъ-то совсѣмъ не такимъ, какимъ она его ждала. Зинаида сидѣла серьезная, не то усталая, не то сердитая, полузакрывъ глаза. Днемъ она казалась гораздо старше, чѣмъ въ театрѣ.
Лобанчикова заговорила взволнованно, почти капризно, какъ ребенокъ:
— Ну, что же это такое! я ждала этого объясненія, какъ какого-то большого событія, была готова на жертвы, на благородство — и вотъ ничего не выходитъ!.. Замѣтивъ ридикюль у Зинаиды такой же, какъ у нея самой, она живо добавила:
— А знаете? если-бъ я не захватила тогда вашей сумочки, я бы ничего, ничего не узнала!
Не обративъ вниманія на Катины слова, Солнцева начала медленно, словно отвѣчая на молчаливые вопросы собесѣдницы:
— Вы угадали: я его очень любила, и онъ меня тоже… Хорошее было время! потомъ все прошло…
— Ничего не прошло! Милая Зинаида Евгеньевна, все вернется! я вамъ его уступаю!
— Ну, хорошо. Ну, скажем, любила, но, ведь, Алексей Иванович меня уже не любит.
— Вы думаете?
— Разумеется, думаю, раз он на вас женится.
— Это еще ничего не значит!
— Положим, кое-что значит.
Девушка вдруг крепко сжала руку своей соседки и радостно воскликнула:
— Ну вот видите! я говорила вам, что вы его любите!..
Невольно, улыбнувшись, Солнцева заметила:
— Вам, по-видимому, очень этого хочется!
Катя встала, сделала несколько шагов, и снова села в видимом волнении. Объяснение выходило как-то совсем не таким, каким она его ждала. Зинаида сидела серьезная, не то усталая, не то сердитая, полузакрыв глаза. Днем она казалась гораздо старше, чем в театре.
Лобанчикова заговорила взволнованно, почти капризно, как ребенок:
— Ну, что же это такое! я ждала этого объяснения, как какого-то большого события, была готова на жертвы, на благородство — и вот ничего не выходит!.. Заметив ридикюль у Зинаиды такой же, как у неё самой, она живо добавила:
— А знаете? если б я не захватила тогда вашей сумочки, я бы ничего, ничего не узнала!
Не обратив внимания на Катины слова, Солнцева начала медленно, словно отвечая на молчаливые вопросы собеседницы:
— Вы угадали: я его очень любила, и он меня тоже… Хорошее было время! потом всё прошло…
— Ничего не прошло! Милая Зинаида Евгеньевна, всё вернется! я вам его уступаю!
