или нѣтъ, какое сегодня число и, вообще, всякія такія обстоятельства, которыя могутъ интересовать только живого человѣка.
Правду говорятъ, что бѣды не ходятъ въ одиночку. Не поспѣли еще похоронить Настасью Петровну, какъ Лія Павловна получила извѣстіе о смерти Ѳомушки. Она упала безъ чувствъ и недѣлю была больна, но потомъ сдѣлалась снова будто прежней Ліей, только никогда не говорила о Завьяловѣ и перестала читать военныя извѣстія. Ее даже сердило нѣсколько, что домашніе словно щадили ея горе и относились къ ней съ осторожностью, какъ къ больной. Она очень горевала о Ѳомушкѣ, но къ этой грусти присоединялась и сладость, обожаніе какого-то далекаго, умершаго, полуотвлеченнаго, можетъ быть, несуществующаго героя. Такъ мечтаютъ о лордѣ Байронѣ, и можно влюбиться въ Печорина или, не дай Богъ, даже въ Демона. Печаль о самомъ Ѳомушкѣ Завьяловѣ съ его руками и ногами, простымъ лицомъ и простымъ сердцемъ, куда-то исчезла, давъ мѣсто сладкой и дремотной вѣрности. Лія не гнала этого чувства, хотя и предполагала смутно его опасность.
Антонъ Васильевичъ бывалъ не чаще обыкновеннаго и съ дѣвушкой говорилъ мало, совсѣмъ не упоминая о своемъ признаніи. Что же касается до шкатулки, то первою о ней вспомнила Ліона тетка.
Какъ-то сидя вечеромъ за столомъ, гдѣ и Лія Павловна читала книгу, она вдругъ спросила, будто невзначай, но нѣкоторая робость показывала, что вопросъ этотъ давно уже былъ готовъ слетѣть съ ея губъ, да сна все не рѣшалась.
— А что, Лія, ты еще не смотрѣла бабушкиной шкатулки?
— Какой?
или нет, какое сегодня число и, вообще, всякие такия обстоятельства, которые могут интересовать только живого человека.
Правду говорят, что беды не ходят в одиночку. Не поспели еще похоронить Настасью Петровну, как Лия Павловна получила известие о смерти Фомушки. Она упала без чувств и неделю была больна, но потом сделалась снова будто прежней Лией, только никогда не говорила о Завьялове и перестала читать военные известия. Ее даже сердило несколько, что домашние словно щадили её горе и относились к ней с осторожностью, как к больной. Она очень горевала о Фомушке, но к этой грусти присоединялась и сладость, обожание какого-то далекого, умершего, полуотвлеченного, может быть, несуществующего героя. Так мечтают о лорде Байроне, и можно влюбиться в Печорина или, не дай Бог, даже в Демона. Печаль о самом Фомушке Завьялове с его руками и ногами, простым лицом и простым сердцем, куда-то исчезла, дав место сладкой и дремотной верности. Лия не гнала этого чувства, хотя и предполагала смутно его опасность.
Антон Васильевич бывал не чаще обыкновенного и с девушкой говорил мало, совсем не упоминая о своем признании. Что же касается до шкатулки, то первою о ней вспомнила Лиона тетка.
Как-то сидя вечером за столом, где и Лия Павловна читала книгу, она вдруг спросила, будто невзначай, но некоторая робость показывала, что вопрос этот давно уже был готов слететь с её губ, да сна всё не решалась.
— А что, Лия, ты еще не смотрела бабушкиной шкатулки?
— Какой?
