Говорятъ, что любовь требуетъ жертвъ, но часто она заставляетъ и дѣлать усилія, и заниматься тѣмъ, къ чему мы не имѣемъ никакой склонности, ни способности, ставить насъ въ смѣшныя положенія, толкаетъ насъ на преступленія, — вообще, это — такой господинъ (по-русски выходитъ даже — госпожа, такъ какъ слово «любовь» женскаго рода), который очень похожъ на капризнаго тирана. А, между тѣмъ, какое чувствительное и по-настоящему благородное сердце не признаетъ этого господства?
Что, какъ не любовь, заставило барышню Куртинину, милѣйшую Антонину Петровну, никогда не исполнявшую что-нибудь серьезнѣе романса Чайковскаго «Средь шумнаго бала», — пѣть пѣсни Дебюсси? Что одѣло ее въ зеленое платье, которое ей шло, какъ игумену шелъ бы гусарскій мундиръ? Что научило ее игрѣ въ шахматы? Что Заставило ее полюбить русскія иконы и сухарный квасъ? Одна любовь.
А, между тѣмъ, Антонина Петровна вовсе не безхарактерна, умна, не красавица, но весьма привлекательна, — въ чемъ же дѣло? Дѣло въ томъ, что у нея въ груди находилось необыкновенно нѣжное, горячее и упорное, несмотря на свою чувствительность, сердце. Кромѣ того, Антонина Петровна была не то что любопытна, но романтична, и ее привлекали событія, книги и люди, въ которыхъ заключалось что-нибудь таинственное, непонятное. Конечно, на нашъ взглядъ, въ Викторѣ Андреевичѣ Ивинѣ таинственнаго было очень мало, но барышня Куртинина полагала иначе.
Говорят, что любовь требует жертв, но часто она заставляет и делать усилия, и заниматься тем, к чему мы не имеем никакой склонности, ни способности, ставить нас в смешные положения, толкает нас на преступления, — вообще, это — такой господин (по-русски выходит даже — госпожа, так как слово «любовь» женского рода), который очень похож на капризного тирана. А, между тем, какое чувствительное и по-настоящему благородное сердце не признает этого господства?
Что, как не любовь, заставило барышню Куртинину, милейшую Антонину Петровну, никогда не исполнявшую что-нибудь серьезнее романса Чайковского «Средь шумного бала», — петь песни Дебюсси? Что одело ее в зеленое платье, которое ей шло, как игумену шел бы гусарский мундир? Что научило ее игре в шахматы? Что Заставило ее полюбить русские иконы и сухарный квас? Одна любовь.
А, между тем, Антонина Петровна вовсе не бесхарактерна, умна, не красавица, но весьма привлекательна, — в чём же дело? Дело в том, что у неё в груди находилось необыкновенно нежное, горячее и упорное, несмотря на свою чувствительность, сердце. Кроме того, Антонина Петровна была не то что любопытна, но романтична, и ее привлекали события, книги и люди, в которых заключалось что-нибудь таинственное, непонятное. Конечно, на наш взгляд, в Викторе Андреевиче Ивине таинственного было очень мало, но барышня Куртинина полагала иначе.
