цера, и Павелъ Андреевичъ — не ея избранникъ.
— Нѣтъ, не можетъ быть, чтобы онъ не былъ Полемъ, — отгоняла она докучныя сомнѣнія и разсудительно сообразила, что молодые люди такъ неразлучны, что въ сущности не все ли равно, который — братъ ея госпожи.
Они являлись всегда вмѣстѣ: Павелъ Андреевичъ Долининъ и Петръ Алексѣевичъ Дурновъ — «Петръ и Павелъ», какъ ихъ звали, но «ея» офицеръ былъ дѣйствительно Поль. И когда она, случайно или намѣренно, открывала имъ двери, она замѣчала, куда положитъ фуражку Павелъ Андреевичъ, чтобы потомъ незамѣтно поцѣловать именно ее, ибо обѣ фуражки были съ одинаковымъ околышемъ и имѣли на тульѣ тѣ же П. Д.
Она не рѣшалась на него смотрѣть и только впивала его голосъ съ нѣкоторымъ недостаткомъ произношенія. Когда однажды, кромѣ обычныхъ «здравствуйте», «прощайте», «какъ поживаете», онъ обратился къ
цера, и Павел Андреевич — не её избранник.
— Нет, не может быть, чтобы он не был Полем, — отгоняла она докучные сомнения и рассудительно сообразила, что молодые люди так неразлучны, что в сущности не всё ли равно, который — брат её госпожи.
Они являлись всегда вместе: Павел Андреевич Долинин и Петр Алексеевич Дурнов — «Петр и Павел», как их звали, но «её» офицер был действительно Поль. И когда она, случайно или намеренно, открывала им двери, она замечала, куда положит фуражку Павел Андреевич, чтобы потом незаметно поцеловать именно ее, ибо обе фуражки были с одинаковым околышем и имели на тулье те же П. Д.
Она не решалась на него смотреть и только впивала его голос с некоторым недостатком произношения. Когда однажды, кроме обычных «здравствуйте», «прощайте», «как поживаете», он обратился к
