— Уѣхалъ далеко, далеко! — съ увлеченіемъ разсказывалъ мальчикъ, — уѣхалъ драться. Когда онъ пріѣдетъ, онъ привезетъ мнѣ костяныхъ солдатъ и саблю…
— Не спрашивалъ онъ обо мнѣ, Павлуша, вспомни, не кланялся?
— Нѣтъ! — отвѣчалъ разсѣянно ребенокъ.
— Вспомни, дитя, вспомни! — настаивала дѣвушка.
Подумавъ, мальчикъ поднялъ съ улыбкой глаза и сказалъ опять:
— Нѣтъ, дядя Павелъ только велѣлъ мнѣ расти и не быть трусомъ, — и снова сталъ ставить пестрыя карты, легкія и неустойчивыя, одна къ другой. — Отчего вы не снимаете шапочки, фрейлейнъ? Вы куда-нибудь пойдете? — ласково спросилъ онъ, видя дѣвушку печальной.
— Сниму, — сказала она и пошла мимо зала, гдѣ госпожа ходила взадъ и впередъ, одна, со скомканнымъ платкомъ въ рукахъ.
— Вы знаете, фрейлейнъ, братъ уѣхалъ на войну? — громко сказала Варвара Андреевна.
— Да, мнѣ Павлуша сказывалъ, — отозвалась та, входя, и ждала съ трепетомъ, что прибавитъ госпожа, но та, походивъ и видя Анну ожидающей, замѣтила только:
— Уехал далеко, далеко! — с увлечением рассказывал мальчик, — уехал драться. Когда он приедет, он привезет мне костяных солдат и саблю…
— Не спрашивал он обо мне, Павлуша, вспомни, не кланялся?
— Нет! — отвечал рассеянно ребенок.
— Вспомни, дитя, вспомни! — настаивала девушка.
Подумав, мальчик поднял с улыбкой глаза и сказал опять:
— Нет, дядя Павел только велел мне расти и не быть трусом, — и снова стал ставить пестрые карты, легкие и неустойчивые, одна к другой. — Отчего вы не снимаете шапочки, фрейлейн? Вы куда-нибудь пойдете? — ласково спросил он, видя девушку печальной.
— Сниму, — сказала она и пошла мимо зала, где госпожа ходила взад и вперед, одна, со скомканным платком в руках.
— Вы знаете, фрейлейн, брат уехал на войну? — громко сказала Варвара Андреевна.
— Да, мне Павлуша сказывал, — отозвалась та, входя, и ждала с трепетом, что прибавит госпожа, но та, походив и видя Анну ожидающей, заметила только:
