это правда — то, что говорила мнѣ Елена Артуровна?
— Ахъ, вотъ какъ!.. — произнесла Катенька.
Но въ эту минуту разговоръ прекратился, такъ-какъ они подошли къ чернымъ воротамъ, гдѣ ихъ ждала, скорбно улыбаясь, госпожа Ламберъ.
— Ты войдешь въ домъ? тихо спросила она.
— Я не знаю. Какъ надо, какъ лучше, я такъ и сдѣлаю.
— Видишь ли, онъ очень разстраивается дома. Нужно какъ можно больше удалять его отъ тѣла, а ты можешь это сдѣлать лучше всѣхъ. Ты бы пошла съ нимъ въ паркъ.
— Я сдѣлаю, какъ вы хотите! — отвѣтила Катенька и, обратясь къ молодому Вейсу, сказала: — вы меня простите, Яковъ Самуиловичъ, я къ вамъ не зайду, я сама недавно поправилась, и мнѣ нужно избѣгать волненій, какъ и вамъ, мнѣ кажется. Потому возьмите свою шляпу и пойдемте погулять, тѣмъ болѣе, что тамъ паша помощь и присутствіе, къ совладѣнію, безполезны… Вы ему сказали, будто я ей о люблю? — обратилась она къ госпожѣ Ламберъ, какъ только Яковъ Вейсъ отошелъ настолько, чтобы не слышать ихъ словъ.
— Да, я это сказала.
— Но вѣдь это неправда!
— Нѣтъ, это правда. Ты его любишь.
— Что же, я сама не знаю, кого я люблю, кого не люблю?
— Да, ты сама не знаешь этого.
— А вы знаете это за меня?
— Да, знаю за тебя.
— Странно!
— Ничто не было бы страннымъ, если бы ты не упрямилась, лучше знала сама себя и не была бы похожа на камышъ, который гнется отъ каждаго вѣтра.
это правда — то, что говорила мне Елена Артуровна?
— Ах, вот как!.. — произнесла Катенька.
Но в эту минуту разговор прекратился, так как они подошли к черным воротам, где их ждала, скорбно улыбаясь, госпожа Ламбер.
— Ты войдешь в дом? тихо спросила она.
— Я не знаю. Как надо, как лучше, я так и сделаю.
— Видишь ли, он очень расстраивается дома. Нужно как можно больше удалять его от тела, а ты можешь это сделать лучше всех. Ты бы пошла с ним в парк.
— Я сделаю, как вы хотите! — ответила Катенька и, обратясь к молодому Вейсу, сказала: — вы меня простите, Яков Самуилович, я к вам не зайду, я сама недавно поправилась, и мне нужно избегать волнений, как и вам, мне кажется. Потому возьмите свою шляпу и пойдемте погулять, тем более, что там паша помощь и присутствие, к совладению, бесполезны… Вы ему сказали, будто я ей о люблю? — обратилась она к госпоже Ламбер, как только Яков Вейс отошел настолько, чтобы не слышать их слов.
— Да, я это сказала.
— Но ведь это неправда!
— Нет, это правда. Ты его любишь.
— Что же, я сама не знаю, кого я люблю, кого не люблю?
— Да, ты сама не знаешь этого.
— А вы знаете это за меня?
— Да, знаю за тебя.
— Странно!
— Ничто не было бы странным, если бы ты не упрямилась, лучше знала сама себя и не была бы похожа на камыш, который гнется от каждого ветра.
