лись оставить его; съ нами поѣхали: старшій офицеръ капитанъ-лейтенантъ Ермолаевъ, который во все время былъ дѣятельнымъ помощникомъ моимъ и слѣдя за точнымъ исполненіемъ приказаній, былъ вездѣ; особенно ему обязаны благополучной срубкой мачтъ; еще съѣхали съ нами, оставшіеся добровольно два боцмана съ флагами въ рукѣ, и 1 артиллерійскій унтеръ офицеръ. На берегу адмиралъ былъ встрѣченъ жителями и командой, стоявшей во фронтѣ съ крикомъ ура, и приказалъ тотчасъ отслужить благодарственный молебенъ съ колѣнопреклоненіемъ, а потомъ панихиду по погибшимъ товарищамъ: 2 офицерамъ, 1 унтеръ-офицерѣ и 2 матросахъ. Послѣ этого команда была повѣрена, и оказалось, что погибли: лейтенанты Заринъ и баронъ Икскуль, квартирмейстеръ Одинцевъ, матросы: Шиловъ и Поляковъ; матросъ Бобровъ потерялъ руку, а матросъ Кочановъ — одинъ палецъ; оба они вмѣстѣ съ другими больными отправлены въ городъ Линвичъ, въ лазаретъ.
Окончательно команда раздѣлена была партіями и разобрана жителями по деревнямъ, гдѣ ихъ накормили и пріютили, а на слѣдующее утро приказано было собраться къ мѣсту крушенія для спасенія багажа.
Ночью вѣтеръ стихъ и потому все слѣдующее утро перевозили прежде всего багажъ команды; вскорѣ, однако опять засвѣжѣло и сдѣлалось опасно посылать шлюпки; но въ продолженіе всего сегодняшняго дня, т. е. 15 числа, успѣли свезти все мокрое и отчасти испорченное; при этомъ я особенно обязанъ дѣятельности капитанъ-лейтенанта Ермолаева и лейтенанта Вишнякова; потомъ перевезли ружья, амуницію и разное другое имущество. Старшій штурманскій офицеръ успѣлъ свезти всѣ карты, книги, хронометры и инструменты.
Фрегатъ, между тѣмъ, все болѣе погружался въ песокъ, и вода въ немъ поднималась съ каждымъ днемъ; сегодня оказалось что онъ сидитъ въ пескѣ 11 футъ, и вода была до жилой палубы. Пріѣхавшій изъ Копенгагена отъ спасительнаго общества осмотрѣть сегодня фрегатъ, объявилъ, что спасеніе его рѣшительно невозможно, въ чемъ, къ величайшему моему прискорбію, не можетъ и быть сомнѣнія.
