утра, а между тѣмъ въ ½ 3 часа мы почувствовали ударъ и фрегатъ сталъ на мель.
Предсѣдатель. Разскажите объ обстоятельствахъ до удара.
Хохловъ. Около ¼3 часа мнѣ дано было знать объ открывшемся огнѣ; я немедленно вышелъ на верхъ и, разсмотрѣвъ его, принялъ за судовой. Огонь былъ очень малый и горѣлъ весьма тускло, такъ что невозможно было принять его за маячный. Разсмотрѣвъ хорошо этотъ огонь, я былъ убѣжденъ и нисколько не сомнѣвался, что открывшійся огонь принадлежалъ какому-либо судну и съ этими мыслями спустился внизъ, гдѣ и находился до момента удара.
Предсѣдатель. Вы предлагали измѣнить курсъ на 1 румбъ?
Хохловъ. Получивъ приказаніе отъ адмирала провести отъ 8 часовъ вечерняго пункта новый курсъ на 3 румба лѣвѣе стараго, я сказалъ, что не лучше ли измѣнить курсъ только на одинъ румбъ, имѣя мысль пройти этимъ курсомъ до параллели маяка Хансгольменъ и оттуда уже спускаться въ Скагерракъ, но, встрѣтилъ возраженія адмирала, который замѣтилъ, что, измѣнивъ его такимъ образомъ, мы не войдемъ въ круги ни Линдеснескаго ни Хансгольмскаго маяка и будемъ въ неизвѣстности относительно своего мѣста. Вслѣдствіе этого, я принялъ уже другой разсчетъ и остановился на избранномъ курсѣ, согласно съ мнѣніемъ адмирала, перемѣнилъ курсъ на 3 румба влѣво; но желая обезпечить себя отъ берега, я изъ предосторожности положилъ 30 миль на дѣйствіе теченія, которое по какому-либо случаю могло подать насъ къ берегу; а какъ направленіе ютландскаго берега простирается почти по меридіану, то я положилъ 30 миль прямо на O, тѣмъ болѣе, что при этомъ предположеніи мѣсто фрегата было ближе къ берегу, чѣмъ по всякому другому румбу.
Членъ суда вице-адмиралъ Бутаковъ. Когда вы увидѣли огонь, вамъ не пришло въ голову, что это можетъ быть маякъ?
Хохловъ. Я никакъ не могъ предполагать, чтобы это былъ огонь маяка, потому что погрѣшность, которая впослѣдствіи
