лубныя доски широко (на 4 и на 5 д.) расходились въ стыкахъ и пазахъ; волненіе ходило черезъ, и вода, переливаясь въ палубѣ отъ одного борта къ другому, съ шумомъ носила всплывшія отъ перегородокъ доски, обломанную мебель и другія вещи; словомъ, трюмъ и жилая палуба представляли одинъ водяной бассейнъ, въ которомъ все было переломано и перемѣшано, и каждая волна, ударяя во фрегатъ, казалось силилась сдвинуть его на глубину. Вся надежда на спасеніе состояла въ барказѣ, который однакоже надлежало еще спустить съ ростеръ. Но къ утру стало выяснивать, и потомъ стихать; открылся (на R. WSW12W) Оденсгольмскій маякъ, въ 5 миляхъ. Тогда сдѣлали изъ запаснаго рангоута плотъ и прорубивъ борта, спустили барказъ на воду; въ 5 часовъ утра, на спущенномъ съ ростеръ барказѣ и на сдѣланномъ плотѣ, большую часть команды перевезли на маякъ. Командиръ съ 8 охотниками, оставался еще на разбивающемся фрегатѣ, приказавъ старшему офицеру, Лейтенанту Черняеву, прислать за нимъ лоцманскую лодку; но лоцмана, видя еще продолжающееся волненіе и расчитывая приближеніе ночи, не рѣшались выѣхать; и такимъ образомъ, командиру привелось провести на развалинахъ своего фрегата еще одну тяжелую ночь — слишкомъ долгую для размышленій о постигшемъ его несчастіи. Вооруженіе впослѣдствіи было снято; артиллерія и якоря подняты; все спасенное казенное имущество оцѣнено въ 40,000 руб.; но частное, офицеровъ и команды, все погибло. Корпусъ фрегата разбитъ. Замѣчательно, что при всей трудности сложныхъ работъ этого крушенія: срубки мачтъ, бросаніи артиллеріи, прорубкѣ бортовъ и дѣланіи плота, перевозкѣ, и потомъ шестнадцати-дневной выгрузкѣ, не было не только ни одного убитаго, но даже сильно ушибленнаго. «Это была команда желѣзной натуры — говоритъ командиръ — которая, при видѣ опасности и трудовъ, одушевлялась въ силѣ и мужествѣ».
