коны не видалъ; но имѣя совершенно вѣрные компасы, положился на счисленіе. Курсъ мой велъ 2 мили сѣвернѣе N-й оконечности Борнгольма; въ 3 часа ночи я долженъ былъ видѣть маякъ, но огонь не открывался, почему я убавилъ парусовъ. Въ 12 4 часа увидѣлъ маячный огонь на O, совершенно по тому румбу, какъ и ожидалъ, и чрезъ четверть часа сталъ на мель.»
«Оказалось, что я, теченіемъ былъ снесенъ такъ много къ S, что огонь въ Ренне могъ открыться на O. Лоцмана даютъ мнѣ письменное свидѣтельство, что теченіе ночью было до 4 узловъ отъ N.»
«Несчастіе большое; но я не унываю. Команда и офицеры вели себя, во время критическаго момента, примѣрно. Если только вѣтеръ стихнетъ, то надѣюсь много спасти съ фрегата; но самый фрегатъ, полагаю невозможнымъ довести куда нибудь; онъ совершенно пробитъ и полонъ воды.»
«Поспѣши къ намъ на помощь; тогда вмѣстѣ увидимъ, что остается дѣлать. Я плакалъ какъ ребенокъ, когда послѣдній съѣхалъ съ моего фрегата.»
Датскій министръ иностранныхъ дѣлъ, писалъ между прочимъ слѣдующее: «Бурное море, темнота ночи, сильное теченіе воды, произведенное вѣтромъ, въ этой, чрезвычайно опасной части Балтійскаго моря, лишили возможности Капитана Глазенапа, отличить маякъ Гаммерсгаусъ, который ему надлежало обогнуть.»
Флигель-Адъютантъ Б. А. Глазенапъ, пишетъ, относительно маяка у Ренне, объ устройствѣ котораго съ рефракторами, съ замѣною прежняго, гаванскаго, надобно еще прибавить, не было объявлено: «Областной начальникъ о. Борнгольма словесно увѣдомилъ меня, что онъ писалъ начальству своему въ Копенгагенъ, о необходимости замѣнить постоянный портовый маячный огонь въ городѣ Ренне, вертящимся, для отличенія его отъ постояннаго-же маяка на сѣверной оконечности о. Борнгольма, въ разстояніи не бо-
