не имеет. Кроме того, для некоторых прав закон установляет известные формы распоряжения; если признание выражено не в тех формах, в которых закон допускает распоряжение этими правами, то оно остается бессильным. Наприм., сделки inter vivos о праве собственности на недвижимое имущество должны совершаться крепостным порядком, а потому признание продажи, дарения и т. п. сделки об этом праве, данное в форме домашнего документа или изустно вне суда, не может доказывать, что перевод права действительно состоялся (X, 1, 699, 728. Уст. 457 прим.). Даже признание этого рода, данное у мирового судьи, не утверждает права собственности на недвижимое имущество, потому что мировой судья не решает дел о праве собственности на недвижимость (Уст. 31); он может решать их по взаимному согласию сторон (Уст. 30), но если решение его основывается на признании юридического акта, который подлежит крепостному сбору, такое решение должно быть записано у крепостных дел (X, 1, 1529, п. 5. Нотар. Пол. 2, 158, 159, 199, 200). — Очевидно затем, что признание должно быть актом сознательным, добровольным и намеренным, должно быть результатом сознательной воли (animus confitendi). Вот почему, если документ, заключающий в себе признание, выдан был вследствие принуждения или обмана, такой акт можно оспорить и, когда принуждение или обман действительно доказаны, он считается ничтожным (X, 1, 701—706). Напротив, если ни принуждения, ни обмана не было, то признание предполагается сознательным, потому что человек есть существо разумное, и когда оно дано сознательно, его нельзя взять назад, оно бесповоротно (confessio non revocatur), потому что намерения людей меняются под влиянием интересов, но акты распоряжения должны быть твердыми и не стоят в зависимости от последующих изменений воли, когда на этих актах утверждаются права других лиц. Однако, наш Устав Гр. Суд. допускает исключения из этого правила о бесповоротности признания. По ст. 481, сторона, учинившая признание, может опровергать его, когда признание относится не к личным ее действиям и когда она может доказать, что была введена в заблуждение неведением такого обстоятельства, которое открылось лишь впоследствии. Мы уже видели, кроме того, что доверитель может протестовать немедленно против признания, сделанного поверенным вопреки поручению, потому что в этом случае признание совершается против его воли.
Последствия признания понятны из самой сущности его. Насколько в нем выражается законное распоряжение лица своими правами и интересами, суд должен охранять его обязательную силу. Поэтому, если сторона признает какое-нибудь отношение, на котором утверждается право противника ее, то суд должен считать это отношение существующим; точно также, если признан факт, прекращающий права стороны или установляющий права противной стороны, суд должен считать этот факт бесспорным и вывести из него те последствия, какие вытекают из него по закону. Признанный факт, как бесспорный между сторонами, не требует дальнейших доказательств (Уст. 112, 480). Вот почему признание считается суррогатом доказательств, хотя надобно заметить, что не одно признание, а и всякое доказательство, вполне удостоверяющее какой-нибудь факт, есть суррогат других доказательств, т. е. устраняет по-
