Зыченъ былъ голосъ у пана Ивана и раскатился по двору во всѣ концы. Маруся и Тарасъ бросились къ хатѣ и, притаившись за цвѣтущими кустами сирени и калины, ожидали что будетъ.
Все тихо было кругомъ и ничего не было слышно, кромѣ шума и движенья лѣтняго погожаго дня.
Панъ Иванъ крикнулъ снова, громче и отрывистѣе прежняго:
— Эй, хозяинъ! Али уши заложило?
И совсѣмъ прибравшись въ дорогу, въ шапкѣ и прилаживая половче пику, панъ Иванъ толкнулъ хатнюю дверь каблукомъ сапога, распахнулъ ее настежъ и пріостановился, не зная куда лучше идти: сѣни были сквозныя и съ обѣихъ сторонъ по муравѣ разбѣгались тропинки, и тамъ и сямъ стояли разные сельскіе снаряды. Съ третьей стороны полуотворена была дверь въ свѣтлицу.
Но уже слышался привѣтливый голосъ хозяина въ отвѣтъ на зовъ, голосъ прерываемый легкимъ, вовсе не непріятнымъ кашлемъ и быстрою спѣшною походкою.
— Иду, пане Иване, иду! привѣтливо и радушно звучало издали.
Но панъ Иванъ никакъ не могъ уловить, откуда голосъ приближался и, понапрасну повертѣвъ шею туда и сюда, нетерпѣливо двинулся въ какую дверь попало—и лицомъ къ лицу сошелся съ ласковымъ и запыхавшимся хозяиномъ.
— Хорошо-ли отдохнули, пане Иване? спросилъ хозяинъ, участливо и простодушно глядя въ недовольные глаза гостя. Не кусали мухи?
— Чортъ съ ними, хоть-бы и кусали! отвѣчалъ панъ Иванъ, чувствовавшій себя что-то неладно послѣ отдыха и сна.
— Конечно прахъ имъ, пане Иване, конечно,—отвѣчалъ хозяинъ, охотно присоединяясь къ выраженному мнѣнію гостя, и между тѣмъ какъ гость на минуту призадумался, сурово и раздражительно покручивая усы, онъ тоже, подумавъ съ минутку, прибавилъ:
— Однако, скажу вамъ, часомъ въ самый-этакъ смакъ любаго сна, обидно бываетъ доброму человѣку отъ этой дряни…
Зычен был голос у пана Ивана и раскатился по двору во все концы. Маруся и Тарас бросились к хате и, притаившись за цветущими кустами сирени и калины, ожидали что будет.
Всё тихо было кругом и ничего не было слышно, кроме шума и движенья летнего погожего дня.
Пан Иван крикнул снова, громче и отрывистее прежнего:
— Эй, хозяин! Али уши заложило?
И совсем прибравшись в дорогу, в шапке и прилаживая половче пику, пан Иван толкнул хатнюю дверь каблуком сапога, распахнул ее настежь и приостановился, не зная куда лучше идти: сени были сквозные и с обеих сторон по мураве разбегались тропинки, и там и сям стояли разные сельские снаряды. С третьей стороны полуотворена была дверь в светлицу.
Но уже слышался приветливый голос хозяина в ответ на зов, голос прерываемый легким, вовсе не неприятным кашлем и быстрою спешною походкою.
— Иду, пане Иване, иду! приветливо и радушно звучало издали.
Но пан Иван никак не мог уловить, откуда голос приближался и, понапрасну повертев шею туда и сюда, нетерпеливо двинулся в какую дверь попало — и лицом к лицу сошелся с ласковым и запыхавшимся хозяином.
— Хорошо ли отдохнули, пане Иване? спросил хозяин, участливо и простодушно глядя в недовольные глаза гостя. Не кусали мухи?
— Чёрт с ними, хоть бы и кусали! отвечал пан Иван, чувствовавший себя что-то неладно после отдыха и сна.
— Конечно прах им, пане Иване, конечно, — отвечал хозяин, охотно присоединяясь к выраженному мнению гостя, и между тем как гость на минуту призадумался, сурово и раздражительно покручивая усы, он тоже, подумав с минутку, прибавил:
— Однако, скажу вам, часом в самый-этак смак любого сна, обидно бывает доброму человеку от этой дряни…
