времени, но не поспел и одного написать, вошел надзиратель и говорит:
— Андросов, собирайся в тюрьму, пришла бумага.
Я бросил писать, стал собирать свои вещи, связывать. Только стал собирать свои вещи, пришел другой и говорит:
— Пусть выходит, лошадь привели, а то темно.
Дело было вечером. Повезли меня в тюрьму, привезли вечером. Смотритель ругался на полицию, почему не во время присылают, говорит:
— Я ночью не приму.
А потом сказал старшему надзирателю:
— Пусть он к вам зайдет.
Он взял мои вещи и пошли к нему. Очень долго у него сидели, говорили. Со слов видно, что человек хороший, да и принял хорошо.
Тогда он сказал:
— Время спать.
Я повторил:
— Да, время.
— Так одевайся, пойдем в тюрьму.
Я оделся пошли в тюрьму.
Он мне говорит:
— У тебя деньги есть?
Я сказал:
— Есть.
— Так отдай их мне, а если боишься, то смотрителю.
Я тюремной жизни и положения вовсе не знал, потому что никогда не бывал в ней. Я ему сказал:
— У меня денег много, я их отдам смотрителю.
— Так ворочайся.
Вернулись мы к смотрителю, передал деньги. Опять идем в тюрьму.
Я говорю:
— Вы посадите меня вместе с нашими, тут есть трое наших.
— Нет, — он сказал, — их отправили вот уж третий день.
— Так посадите меня одного.
Он так и сделал, посадил меня одного.
Я переночевал, Утром пришел надзиратель и говорит:
— Переходи в пересыльную камеру. Это не твое место. Тебя через три дня отправят.
Привел меня туда, где было семь человек: я с ними разговариваю, кого за какие дела посадили. Они рассказывали. Пришло
