— Здорово, братья и сестры!
Ночевали на Поргетском этапе. Тут уже мало кого к нам пускали. Тут полагалась дневка, но солдаты не захотели дневать и утром ушли мы отсюда. На другой день вечером пришли в Карс. В Карсе А. Савенкова пустили, а меня взяли в полицию, посадили вместе с арестантами, где было много срочных. Вечером мне односелец наш Николай Вышлов подал ужин и сказал, что хлопотал на счет освобождения, да уездного нет дома, ушел в гости.
— Если скоро прийдет, то я похлопочу о тебе.
Эту ночь я ночевал в полиции. В камере было очень тесно. Места на нарах не было, а пол был земляной, да к тому же в полколено грязь. Многие арестанты лежали прямо в грязи. Я спросил:
— Где же мне занимать место?
Тут были русские, греки, армяне, татары. Они мне ответили:
— На нарах нет свободного места, а выбирай, где посуше на земле.
Я стал смотреть, где поудобней. Лежавший на наре молодой мальчик татарской нации вскочил с нары, схватил свой палас и говорит:
— Вот ваше место.
Я стал его уговаривать:
— Не беспокойся, я и на земле могу спать.
Но он на это не обратил внимания, постлал свой палас на грязь, лег на него и говорит:
— Я свое место отдал вам, а вы как хотите; я буду спать здесь.
Тогда я занял его место.
Утром меня позвал полицеймейстер. Вхожу я в полицию, стоит есаул, прислан от уездного. Полицеймейстер говорит мне:
— Вот уездный прислал за тобой, возьми свои вещи и иди с этим человеком.
Пошли мы с есаулом к уездному. Вошли во двор. Там уже стояли Н. Вышлов, А. Савенков, да я пришел, и стало нас трое.
Уездом управлял подполковник Надеждин. Он всем нам троим лично был знаком, потому что он долго служил в нашем участке, да мы все трое имели раньше много общественных дел с ним, вместе и гуляли. Он, как увидел нас, подошел, подал руку, поздоровался с нами и говорит:
— Я вчера вечером был у губернатора, говорил о вас, но он сердится на вас, приказал, чтобы я вас к нему привел; надо итти.
Пошли мы вместе с уездным. Идем по улице, стали мы спрашивать уездного:
