правительство, пишущiй эти строки говорилъ, что «атмосфера насыщена электричествомъ, всѣ чувствуютъ приближенiе грозы, и никто не знаетъ, куда упадетъ ударъ».
Въ тотъ же день, 17 декабря, ударъ разразился. Онъ упалъ на лицо, которое всѣ считали однимъ изъ главныхъ виновниковъ маразма, разъѣдавшего дворъ. Страннымъ образомъ, когда это лицо было устранено, всѣ сразу почувствовали, что совсѣмъ не въ этомъ дѣло, что устраненъ лишь яркiй показатель положенiя, тогда какъ зло вовсе не въ немъ, - и вообще не въ отдельныхъ лицахъ. Былъ убитъ Григорiй Распутинъ. Это убiйство, несомнѣнно, скорѣе смутило, чѣм удовлетворило общество. Публика не знала тогда во всѣх подробностяхъ кошмарной сцены въ особнякѣ кн. Юсупова, разсказанной потомъ Пуришкевичемъ, однимъ изъ непосредственныхъ участниковъ убiйства. Но она какъ бы предчувствовала, что здѣсь случилось нѣчто принижающее, а не возвышающее, - нѣчто такое, что стояло внѣ всякой пропорцiи съ величiем задачъ текущаго момента. И убiйцы не принадлежали къ числу представителей русской общественности. Напротивъ, они вышли изъ среды, создавшiй ту самую атмосферу, въ какой разцвѣтали Распутины. Это былъ скорѣй протестъ лучшей части этой среды противъ самих ъсебя, выраженiе охватившаго эту среду страха, что вмѣстѣ съ собой Распутины погубят и ихъ. Вся царская семья давно уже порывалась объединиться и объяснить царю, что онъ ведетъ Россiю и всехъ своихъ къ гибели. Увы, отдѣльныя объясненiя и тутъ не привели ни къ чему, кромѣ личного разрыва. Тѣми же пустыми, ничего не говорящими глазами царь встрѣчал августѣйших, какъ и простыхъ совѣтчиков.
По крайней мѣрѣ, этотъ ударъ разбудитъ ли спящихъ? Поймутъ ли они, что это послѣ 1-го ноября уже второе предостереженiе и что третьяго, быть можетъ, не будетъ? Общество задавало себѣ эти вопросы и, съ возраставшимъ нетерпенiемъ ждало. Оно ничего не дождалось. Рождественскiе праздники прошли, начался 1917 годъ, и всѣ съ недоумениемъ спрашивали себя: что же дальше? Неужели все этимъ и ограничится? И что же нужно более сильное, чѣм то, что уже было? Впечатленiе, что страна живетъ на вулканѣ, было у всехъ. Но кто же возьмет на себя починъ, кто поднесет фитиль и взорвет ъопасную мину?
Въ обществѣ широко распространилось убежденiе, что слѣдующимъ шагомъ, который предстоитъ въ ближайшемъ будущемъ,
