тийские провинции, в которых найдут, не только между мещанством, протестантскими пасторами и жидами, но и посреди недовольных баронов и их детей, студентов, а через их посредство и в наших бесчисленных остзейских генералах, офицерах, высших и нисших чиновниках, наполняющих Петербург и разбросанных по всей России, много приятелей; мало того, они подымут против русской империи Польшу и Малороссию.
Правда, что из всех, врагов, притеснителей Польши, со дня ее разделения, Пруссия оказалась самым назойливым, самым систематическим, а потому и самым опасным; Россия действовала, как варвар, как дикая сила, всех резала, вешала, мучила, ссылала тысячи в Сибирь и всетаки обрусить доставшейся ей части Польши не умела, да и до сих пор, несмотря на Муравьевские рецепты, не умеет; Австрия, с своей стороны, также нисколько не онемечила Галиции, да и не старалась об этом. Пруссия, как истый представитель германского духа и великого германского дела, насильственного и искуственного германизирования стран ненемецких, сейчас приступила к онемечиванию, во что бы то ни стало, данцигской области и познанского герцогства, не говоря уже о кенигсбергском крае, доставшемся ей гораздо прежде.
Было бы слишком долго говорить о средствах, которые она употребила для достижения этой цели; между ними широкое колонизирование немецких крестьян на польской земле занимало огромное место. Полное освобождение крестьян в 1807 г. с правом выкупа земли и со всеми возможными облегчениями для совершения этого выкупа также много способствовало к популяризованию прусского правительства даже между польскими крестьянами. Потом основались сельские школы и в них и через них введен был немецкий язык. Вследствие подобных мер оказалось уже в 1848 г., что более трети познанского герцогства совсем онемечилось. О городах же и говорить нечего. С самого начала польской