не натолкнуться на народное возмущение в целом ряде местностей, и в 1485 г., когда во многих германских городах пылали дьявольско-ведовские костры, зажженные свежей Иннокентьевской буллой, Генрих Инститорис встретил в Инсбруке, в момент подготовки торжественного сожжения ведьм, такое сопротивление, которое побудило его отказаться от практического применения изложенных в папской булле „великих истин“.
Мало того, Инститорису удалось сравнительно легко отделаться лишь благодаря вмешательству „добродушнейшего“ Георга Гольсера, епископа Бриксена. Этот епископ взял на себя задачу выпроводить за пределы Инсбрука Инститориса и заставить город забыть о тех чрезвычайно тревожных переживаниях, которые у инсбрукчан связывались с коротким пребыванием в их городе инквизитора Генриха Инститориса.
Со льстивыми речами Гольсер провожал неудачника-инквизитора за городские ворота: „Он мне казался, — говорил Гольсер, — впавшим в чрезмерное детство от большой старости“.
Надо было устранить и последние помехи с инквизиционного пути; надо было сломить и последнее возможное сопротивление деятельности святой инквизиции, и Генрих Инститорис, только что переживший неприятные минуты в Инсбруке и Бриксене, задумал издать „божественную, священную книгу“, которая со ссылками на Ветхий и Новый Заветы, с доказательствами, почерпнутыми у авторитетнейших отцов церкви и учителей богословия, утвердила бы во веки веков священнейшее право инквизиции преследовать наиболее опасных еретиков, каковыми являются ведьмы, в чьем существовании может сомневаться лишь достойный суровейшей кары еретик.
Вопреки всем каноническим правилам, в отношении ведьм должна применяться смертная казнь даже тогда, когда ведьма раскаивается в своем преступлении и не является ни упорствующим, ни закоренелым преступником.
Но как написать „столь авторитетную и божественную книгу“ человеку, который с трудом избежал ареста и наказания за присвоение поступивших от продажи индульгенций значительных денежных сумм?
Как предстать пред христианским миром в образе спасителя от величайшей и отвратительнейшей ереси человеку, который был изобличен в подлогах, обмане и всякого рода уголовных подвигах?
И инквизитор Инститорис ищет сотрудника для своего „публичного инструмента“, чтобы с его помощью создать такое творение, которое навеки упрочило бы дело искоренения дьявольской ереси и лишило бы возможности чинить инквизиции и на будущие времена какие-либо препятствия в ее богоугодной работе.
Товарищ Инститориса по инквизиционной деятельности, Шпренгер, подобно ему — профессор теологии и член доминиканского ордена, казался нашему „скомпрометированному“ борцу за великое дело наиболее подходящим сотрудником, и Яков Шпренгер был привлечен к авторству „Молота ведьм“.
Однако его работа, по-видимому, ограничивалась лишь введением, названным „Апологией“, — вся же книга была написана самим Генрихом Инститорисом, чувствовавшим потребность в целях придания ей большего морального веса, прикрыть себя авторитетом Шпренгера, тогда еще ничем не запятнавшего своего инквизиторского имени.
Инститорис энергично работал над своей книгой, которую он называл „публичным инструментом“, и весной 1487 г. она уже была
