ского Кремля в XVI—XVII столетиях ко дням Светлой седмицы воочию проявлялась вся его самобытность, величавая в своей патриархальной простоте. Царь и народ, народ и царь сливались здесь в красном ликовании, как две могучих волны единой неделимой стихии.
Кончалась неделя Страстей Христовых, проводимая в строгом посте и непрестанных молитвах, вызывающая в душе каждого христианина неизгладимое впечатление крестных страданий Сына Божия. Как начинали, так и завершали её цари московские подвигами христианского смирения, не только готовясь достойным образом встретить святую-радостную весть о Светлом Воскресении Пострадавшего за грехи людей, но доставляя возможность этого даже и недостойнейшим из своих подданных — преступникам, заключенным в тюрьмы за самые тяжкие вины. Ночью с пятницы на субботу, тайным образом, в сопровождении немногих ближних людей, обходил царь-государь заключенных, неся к ним не только щедрую милостыню, но и милость. И не было никому во время тайных выходов государевых отказа в просимом, лишь бы это не противоречило христианскому добротолюбию. Ярким проявлением милосердия устилали наши древние венценосцы путь Воскресшему Царю царей земных на Святую Русь, памятуя великие слова Божественного Искупителя: «Милости хощу, а не жертвы!»
В субботу, в навечерии Светлого Дня, служилась в покоевых палатах царских, в государевой Комнате, что в Теремном дворце, святая полунощница. Благоговейно слушал её державный хозяин всея Руси. Кончалась служба, начинался трогательный обряд «царскаго лицезрения». К выполнению этого обряда перед Светлой заутренею в покои государевы собирались бояре, окольничие, думные и ближние люди, все служилые и дворовые чины. Одни из них (высшие по своему положению) сходились в Передней, другие — становились в сенях, третьи — на Золотом крыльце. Все были в богатейших кафтанах золотных. У кого же не было их (низшие по чину люди), те ожидали выхода государева на Постельном и Красном крыльцах. По зову царского стольника, стоявшего «на крюку» у дверей, входили в государеву Комнату, по два человека, бояре-сановники: «видеть его великаго государя пресветлыя очи», — входили, ударяли челом и шли по своим местам. Приняв ближних людей, выходил царь в Переднюю, где происходило то же самое, что и в Комнате, с той только разницею, что сановитых бояр заменяли дворяне, дьяки другой сте-