После Первого Спаса не слышно уже ни одной песни; с самого начала Успенского поста и до осенних покровских свадеб, особенно обильных в хлебородные веселые годы, молчат все деревенские певуны голосистые.
В некоторых местностях на Первый Спас устраиваются так называемые «сиротские и вдовьи помочи». Работа помочью — работа за угощение. Грех работать во всякий праздник, по убеждению народа, но не в тот день, который сама старина стародавняя окрестила именем «первого сева». Тем более не считается грехом праздничная работа — «вдовья помочь», на которую сходятся по большей части после обедни, до обеда. «На вдовий двор хоть щепку кинь!» — гласит завет старых, стоявших ближе к Богу людей, связывавших с этим изречением другое: «С миру по нитке — голому рубаха!» С сирот и вдов многого не спросит помогающий люд за работу на Первый Спас; бывает даже и так, что не только поможет им «мир», а и сам нанесет в избу всяких припасов. «Не нами уставлено — не нами и кончится!» — замечает деревенская Русь об этом, вызванном сердобольностью, обычае и нараспев приговаривает:
|
«Ты — за себя, |
С Первого Спаса начинают собирать мак. Потому-то в иных местностях и называют этот праздник «Маковеями». С этого же дня народный сельскохозяйственный дневник, записанный рукою природы в памяти старожилов, советует бабам защипывать горох, а мужикам — готовить гумна. Деревня твердо помнит, что ей нужно делать с первого дня августа: «Отцветают розы — падают росы!» — говорит она. — «С Первого Спаса и роса хороша!», «Защипывай грох!», «Готовь гумна!», «Паши под озимь, сей озимь!», «Заламывай соты!» и т. д. В этот же день исстари ведется в народе святить новые колодцы. «Царица-водица — царь-огню сестрица!» — величает воду простодушный богатырь-пахарь и относится к ней едва ли с меньшим чувством уважения, чем к дару Божию, хлебу. Умышленно засорить чужой, а тем более общественный, колодец считается немалым грехом.
Бледнеют к этой поре лесные и полевые цветы, отцветать принимаются. Пчела мало-помалу перестает добывать